границ мира?
Наука матери, от которой она всю жизнь отмахивалась, вчера помогла ей спасти Ардена. Да и случай с саламандрой в башне Карратас тоже был на ее счету. Только сегодня, чуть ли не впервые в жизни, Лана отнеслась серьезно к тем знаниям, что передавала ей мать. Да почему же она была так невнимательна? Что мать говорила о своем прошлом? Неужели тот духовный путь, на который она хотела отправить Лану, был не к Первоматери, а к Ильке?
От мыслей ее отвлекла севшая на большой подоконник из некрашеного дерева птичка. Лана не очень хорошо разбиралась, какая именно, просто славная птичка с пестрой грудкой и маленькими черными глазами-бусинками. Птичка постучала клювом по подоконнику, словно надеялась найти там крошки или зерна, а потом подняла голову и запела. А в голове Ланы возникла мысль посетить настоятельницу храма.
— Как-то слишком много божественных птиц для пары дней, — хмыкнула девушка, осторожно вставая с постели.
Конечно, она и раньше знала, что служители храмов могут призывать на помощь священных животных, да и в своей обители настоятельница уж точно имела больше сил, чем кто-либо еще, но столкнулась лично с этим впервые. Ищи еще, где именно назначена встреча. Почему бы уж тогда птичке не проводить ее до дверей? Но пернатый связной остался в спальне, а Лана рассудила, что настоятельница, скорее всего, ждет ее в своем кабинете, и направилась туда, прихватив по дороге со стола с подаяниями яблоко.
15. Закрай. Трикс
Матушка Атинна сидела лицом к окну. Она любила наблюдать за садом, будь то время пробуждения земли, когда Первоматерь вступает в свои права, или пора закрывать год, когда Праотец собирает последний урожай и готовится к долгому и холодному периоду господства Наиты. Но мало кто знал, что больше всего она любила период сизого межсезонья Ильки, когда деревья уже теряют свой золотой наряд и лишь голые ветви точат в тумане, а воздух пахнет холодом и близкими морозами. Что-то было бесконечно трогательное в этой поре. И пусть до нее оставалось еще полгода, настоятельница видела зачатки будущего увядания даже в нежных лепестках яблоневых цветов.
Также она видела в своих случайных гостях ростки будущих, еще не случившихся, поступков и дел. Дел, возможно, великих, но добрых ли? Не только Арден и Лана сегодня чувствовали, что стоят на перепутье, видела это и настоятельница.
— Благословенна жизнь, — сказала Лана, входя в кабинет. Традиционные слова приветствия жизни сейчас прозвучали с той особой силой, что тысячи лет назад вкладывали в них жрецы Первоматери.
— Рукой ее, — ответила матушка, поворачиваясь к посетительнице. — Садись, дитя, мне нужно поговорить с тобой.
Лана присела на краешек высокого стула из потемневшего, отполированного тысячами касаний дерева. Конечно, речь пойдет о вчерашнем ритуале, вот только, что хочет сказать ей настоятельница? Отругать за самовольное вмешательство? Похвалить? А может, ритуал вообще ни при чем, и их просто хотят попросить освободить храм от своего присутствия?
— Это не был ритуал Трикса, — наконец сказала настоятельница. — Кто учил тебя равновесию Ильки?
Прямой сильный взгляд изучающе скользил по лицу Ланы, и не было никаких шансов соврать ему. Да она и не собиралась. Вот только рассказывать было особо нечего.
— Мама учила. Я не очень хорошо знаю ее историю. Она была из хорошей, даже влиятельной семьи, но оставила ее ради брака с фермером из Свалледа. Но вроде как до этого мама готовилась вступить в какое-то духовенство. Она учила меня травничеству, стихиарию, зельеварению. Рассказывала о колесе года и богах, что его вращают. О границах и тех, кто их бережет.
Матушка Атинна слушала рассказ девушки, пытаясь проникнуть вглубь, на иной уровень бытия, где нет слов, лишь смыслы и образы. Неужели эта, чего таить, глуповатая и наивная девочка может быть одной из хранительниц равновесия? Стать одной из тех, кто держит границы мира, что стали так хрупки в последние десятилетия. Но ведь вытащила она своего друга из Истинного света, да, с помощью их сил, но совершенно самостоятельно. Что ж, даже в самом невзрачном семечке может таиться великое дерево, не ей судить о помыслах богов.
— Слышала ли ты когда-нибудь о Сестрах Ильки?
— Да, матушка. Моя семья как-то была связана с ними, но в каком поколении и насколько сильно, я не знаю.
О книге с тайными знаниями и рецептами, что хранилась у матери, Лана решила не говорить. Это был не ее секрет, да и не известно, какие неприятности обладание им может принести. Матушку, в свою очередь, тоже обуревали сомнения: как стоит поступить, чтобы не нарушить и без того шаткое равновесие, на котором держалось мирная жизнь Иргуина.
— Я сомневаюсь, как поступить, — наконец сказала она, — ты стоишь на распутье, и шаг в любую из сторон изменит твою жизнь. Но готова ли я взять на себя ответственность за то, чтобы направить тебя? И не будет ли от этого хуже?
— Я и сама не знаю, куда мне идти, матушка, — призналась девушка, — и Арден тоже. Весь мир будто замер и балансирует на кончике иголки.
— Да, ты определенно чувствуешь равновесие, — кивнула настоятельница. — Я приму решение к обеденной службе, если у богов есть желание повлиять на него, что ж у них будет на это время.
Лана вернулась к Ардену еще более растерянной, чем раньше. Если даже сама настоятельница не знает, как им дальше быть, то что говорить о ней? Обычно говорят «делай выбор сердцем», а как его сделать, если часть сердца смотрит в одну сторону, а часть в другую?
— Что такая хмурая? Только не говори, что пресветлая настоятельница уговорила тебя встать на духовный путь и остаться при храме.
Арден уже проснулся, освежился и собрался. При желании он мог покинуть храм хоть сейчас, да и, честно сказать, такое желание у него было. Пусть Первоматерь принимает всех, но неуютно ему тут было, неспокойно. Уж лучше снять флигель с балконом, выходящим на Колти, заказать чечевичного супа с зелеными лепешками и перцового отвара коф, да отдохнуть, наконец, по-настоящему.
— Ты не поверишь, но, кажется, как раз что-то вроде этого она мне и предложила, — улыбнулась в ответ Лана, устраиваясь на теплый, нагретый солнцем подоконник. — Только, как я поняла, в Сестрах Ильки.
— Разве их не разогнали?
— Выходит, что нет. Настоятельница попросила дождаться обеда и выслушать ее.
— Ну раз так, то дождемся. Будем надеяться, что нас хотя бы покормят. У меня уже живот к спине прилип, а припасы все закончились.
Как у Ланы потеплело от этих слов.
