состязаться с ним в беге.
— Ты сказал, что не вооружён!
— Дверь закрой, — приказал гость.
Тон голоса был таким, что Гослин без всяких раздумий быстро задвинул засов трясущимися руками и прикрыл окно занавеской. За его спиной мужчина одним движением смёл с прилавка весь хлам. Женщина в одеяле застонала, когда её неловко перехватили на руки и опустили на полированную столешницу. Одеяло развернулось, Гослин узнал ведьму Альмасину, собственной персоной.
— Доброе утро, мистер, — тихо сказала она, пытаясь подняться на локте, но тут же зашипела от боли, прижимая ладонь к разорванному и пропитавшемуся кровью корсету платья.
Гослин и рад был бы ответить, но от страха язык прилип к нёбу.
«Вляпался, как есть — вляпался!» — забилась в голове заполошная мысль, пока гость, не спрашивая разрешения, нетвёрдым шагом нырнул вглубь лавки. Было слышно, как скрипят половицы, открываются двери, что-то стучит и грохочет. У Гослина почему-то не было никакого желания возмутиться тем, что в его доме наводят беспорядок.
Ведьма кое-как приподнялась, опираясь на руку, села. Лицо у неё было белое, как у покойницы. Как раз над головой у неё в тусклом свете виднелся оскаленный череп проклятого кабана.
— Что происходит, Гослин? — спросила ведьма.
— Не знаю, — честно ответил он. — Я ничегошеньки не знаю.
— Вот как? Эревард Орл Прим мёртв, и кто-то с чего-то решил, что виновато моё зелье. К тебе приходила стража? Задавали вопросы?
— Я ничего не знаю!
— Тогда чего так боишься?
Мужчина вернулся, неся с собой воду, набранную в медный таз, и какие-то тряпки, в которых Гослин узнал свои разорванные простыни, только третьего дня выстиранные прачкой. Гость глянул на хозяина дома, вроде бы лишь мельком, но Гослин вздрогнул от неожиданности. В первый момент торговцу показалось очень знакомым это лицо, но потом он моргнул и наваждение рассеялось. Ну какие у него могут быть знакомства среди клеймённых отбросов? Мужчина обернулся, посмотрел прямо на него со странной, очень неприятной улыбкой.
— Ну, здравствуй, приятель Аллистир, — сказал он.
Гослин быстро кивнул. И заставил себя остаться на месте, переборов инстинктивное желание броситься к выходу. Потому что теперь он точно узнал этого человека. Здесь никто не мог назвать его прежним именем. За спиной у мужчины ведьма, ничуть не стесняясь, быстро расшнуровывала корсет платья, высвобождаясь из пропитанной кровью верхней одежды.
— Знаком с ним? — без всякого удивления поинтересовалась она у мужчины.
Хоть вопрос предназначался не ему, Гослин растерянно покачал головой.
— Тесны пределы Империи, — всё с той же улыбкой сказал человек, слишком похожий на сэра Томаса Вьятта. — В последний раз мы с Аллистиром виделись десяток лет назад, он был лекарем и травником в свите Эрнальда Ясеня. Впрочем, мне тогда казалось, что все его манипуляции — сплошное шарлатанство и торгует он лучше, чем разбирается в том, что продаёт.
— Значит, Томас, это точно наш общий приятель, — усмехнулась ведьма.
Пониже ключиц у женщины оказалась рваная рана с обожжёнными краями, которую она теперь пыталась осторожно промыть. Порозовевшая вода пропитывала вышитую нижнюю рубаху. Гослин знал, какой предмет мог оставить такой след, но волновало его теперь далеко не это.
«Не может быть!»
Лишь поймав недоумённый взгляд мужчины, Гослин понял, что сказал это вслух. Тот, кто никак не мог быть героем войны за свободу, удивлённо поднял брови.
— Сэр Томас Вьятт мёртв, его убили заговорщики-атарийцы, — заявил Гослин.
Ходячий труп серьёзно кивнул.
— Конечно. А твой господин Эрнальд заразился чумой и умер, я всё правильно говорю?
— Да!
— Ужасная болезнь, подлая, коварная и совершенно непредсказуемая. Ещё вчера больной держался на ногах и не видел у себя ни единого симптома, а утром просто не встал, а к вечеру так и вовсе помер.
— А вам откуда знать?
— Мне? — изумился Вьятт. — Ниоткуда, приятель. Я лишь сделал предположение. Неужто угадал?
Гослин подумал, что не успеет вновь отодвинуть засов. Но если сместиться в сторону, поближе к дверце за прилавком, да улучить момент… Проблема заключалась в том, что теперь Вьятт не собирался упускать его из виду.
— Я не смог бы сотворить такое! Господин был мне дорог! — в отчаянии воскликнул Гослин. — Что бы вы ни думали, я здесь не при чём. Да, странности были. Я почувствовал, что случилось нечто неправильное. Но что мне было сделать? Кто бы мне поверил, кто заступился? Сэр Ясень погиб, а я был жив и хотел таковым оставаться и дальше, поэтому лишь собрал вещи и убрался побыстрее из лагеря. Я ничего не знаю!
Усмехнувшись, Вьятт покачал головой и взглянул на ведьму.
— Прекрасный свидетель, ты не находишь? Такому даже раскалённые иголки под ногти загонять не нужно. Только взглянуть посуровей — скажет и сделает что угодно. Я его видел недолго и давно, поэтому, думаю, в этом вопросе лучше положиться на твои размышления. Как думаешь, мог он донести на тебя или каким-то образом посодействовать всему, что сегодня случилось?
Поняв, к чему всё идёт, Гослин всё же сделал осторожный шажок в сторону. Вьятт посмотрел на него так, что у торговца ноги одеревенели. Прижав к ране очередной чистый кусок тряпки, ведьма задумалась на некоторое время, потом медленно покачала головой.
— Вряд ли. Ты видишь лишь часть картины, на самом деле всё сложнее. Не было повода сказать тебе, но за моим домом стали следить сразу, как я привела тебя. Гослин не может иметь к этому прямого отношения — мы не виделись, он мог знать о покупке лишь от третьих лиц, и то вряд ли. Мои соображения на этот счёт куда печальнее — виновата я сама. Уже тем, что не смогла пройти мимо.
Вьятт зло усмехнулся.
— Ну конечно.
— Я ведь уже пыталась тебе объяснить. Покойники не доставляют проблем, а вот сохранение жизни врага всегда сопряжено с некоторыми трудностями. Только если ты не собираешься зачем-то позже использовать эту жизнь. Я могла лишь подозревать, теперь знаю точно. Ты был приманкой.
— Что?
Гослин, решив, что теперь-то о нём точно забыли в пылу непростой беседы, сделал два осторожных шага к двери. И тут же
