Анцифиров
Звон какой-то. Что-то где-то звенит. Сцка, раздражает. Выключите кто-нибудь будильник уже, мать вашу. Вовка не слышит. Проспит на работу. Надо встать и пнуть его, ему нельзя опаздывать. Вставай, орёл. Я не могу открыть глаза, веки как супер клеем намазаны, тем самым, китайским, который пальцы намертво схватывает в секунду. Не похоже на будильник, у нашего старого советского еще металлическая блямба наверху, и от неё такое эхо звонкое. Странно. Вспоминаю, что мне снилось. Море. Я видел море во сне, оно пенилось, шуршало и лизало мои голые ноги. Волны барашками, чайки кричат. Я никогда не видел море. Только по телевизору и на фотографиях. Вот бы здорово было сейчас очутиться на берегу, слушать шуршание, чувствовать, как прибой лижет пятки.
Кто-то возюкает мокрой тряпкой по лицу, ощущения крайне неприятные и хочется заорать: «Убери, н4х, руки от моего лица». Постарался уйти от прикосновений. Звон стал стихать.
— О, вернулся. Хорошо, — молодой мужской голос с каким-то нездоровым энтузиазмом. Бл4, где я? И тут вспышка — Марта, глаза испуганный, пропущенный бэкфист7 в голову. Ну вот, больничка, значит.
— Сергей, глаза отрывай, давай-давай, аккуратно, надо реакции проверить.
Теперь понятно! Мысленно ржу как конь. Отек и глаза-щёлки, поэтому открыть не могу. Открыл. Лекарь стоит, молодой, одногодка почти.
— В норме реакции, жить будешь, — через пару секунд после осмотра.
Ну кто б сомневался, конечно, буду!
— Завтра утром переведем в отделение.
— А где я? — еле-еле выдавил из себя какой-то хриплый писк.
— Реанимация.
Смешно. Ну вы чё, прикалываетесь? Простой махач. Паникёры, ёпт.
Утром меня, здорового пацана, как инвалида какого-то на каталку погрузили, и на лифте в отделение подняли. Ну, здравствуй, Травматология. Медсестра пришла капельницу ставить, глазки строила, сучка. Ну, значит, я в норме. С Мироном связался, тот билеты сдал, без меня лететь не хочет.
— Анцифиров Сергей Васильевич? — мент в халате на пороге, я их рожи ни с чем не перепутаю, — Дознаватель старший лейтенант Мартынов.
— Чё надо? — еле презрение своё скрываю. Да остынь, Серёга, он же просто работает.
— Опросить вас, Сергей Васильевич, в рамках возбужденного уголовного дела, — деловито так выдаёт.
— Какого-какого дела? — дальше кровати не упадешь, а я бы упал.
— Уголовного.
— Слышь, вали отсюда, я без адвоката разговаривать с тобой не буду, — включаю борзоту.
— Анцифиров, вы потерпевший, какой адвокат может быть? — и тут я вообще просто в осадок выпадаю, я — терпила, во дела.
