острее всего сейчас встаёт вопрос безопасности её перевозки и сопровождения, — подытожил Шайен Терр.
— Она точно не пройдет портал? — засомневался Лариус. — Это было бы идеальным решением в такой ситуации.
— Точно. Портал разорвёт вместе с ней.
— Уверен?
— Да, мы с Шайем попробовали на самом примитивном толстом портале между этажами, разнесла его в клочья, потеряла сознание и когда пришла в себя её стошнило.
— Паршиво, — вздохнул Лариус.
— Можешь представить что произойдет, если портал будет тонким и более длинным?
— М-да… Какие еще варианты у нас есть?
— Я перерыл все книги, поднял самые старые фолианты, — Вальтер кивнул на стол, заваленный манускриптами, — и ничего путного не нашёл, остаётся только Ремса.
— Уверен?
— Да.
— Я против. — подал голос Шайен Терр.
— Думаешь, не справится? — посмотрел на него Лариус.
— Я не знаю.
— У нас нет выбора, Шай. Там она будет в полной безопасности. Акатлан на неё не действует.
— Её нельзя оставлять там одну. Она сможет закрыть сопровождающего своим фоном, — настаивал Шайен Терр. — Я готов рискнуть.
— А если не сможет? Мы ни разу не пробовали и не знаем, сколько она сможет держать этот фон. И сможет ли? А если нет? Портал оттуда открыть нельзя. Когда корабль уплывет, сопровождающий будет обречен на долгую мучительную смерть. Что будет, если кто-то умрёт у неё на руках? Я даже думать не хочу об этом…, и ты и я должны быть здесь, чтобы снять все подозрения. Оденем траур, пусть думают, что она погибла от проклятия. К тому же Ремса разорвет её связь с чёрными магами и они перестанут её чувствовать, и поверят, что она мертва. Сейчас им известно, что она жива, и примерное местоположение тоже скоро перестанет быть тайной. Щит истончается…
Вальтер замолчал.
Шайен Терр постукивал пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидел.
Лариус хмурился, потирая ладонью подбородок.
— Хорошо, если других вариантов нет, — он первым прервал молчание, — тогда начнём готовится к отправке на Ремсу немедленно.
— Нам нужен торговый корабль, — Вальтер посмотрел на брата, — из тех, что регулярно ходят в Махитанское княжество. Он выйдет из Дарамуса в сторону Махитании, в море сменит курс, и отправится на Ремсу. Всю команду свяжем клятвой молчания на крови.
— Добро, — кивнул Лариус, — будет тебе такой корабль. Как Вивьен сейчас себя чувствует?
— Плохо и пока состояние ухудшается.
Глава 17
Каждый пятый день седьмицы на рыночной площади в Урсулане было не протолкнуться.
Сюда съезжался народ со всех окрестных мелких, средних и крупных сёл и деревень подзаработать на продаже мясца домашнего коровьего и свиного, курочек, гусятинки, потрошков, молочка и сметаны, жирненьких домашних сливочек, солений, свежих овощей и фруктов, муки, зерна, круп, домашнего хмеля, хлеба, да пирогов со всяческой начинкой.
Рыба речная и морская, свежая, вяленая и солёная, любая, какую душа пожелает.
Глиняная и деревянная посуда, плетеные корзины, домотканая одежда, да всё чего душе угодно можно было здесь найти и, умело поторговавшись, взять за хорошую цену.
Здесь всегда можно было вкусно поесть. Любой проголодавшийся и измучанный жаждой горожанин или гость могли здесь найти еду и питье на любой вкус и кошелёк.
Элан не случайно выбрал это место для встречи с наёмником. Повсюду всё двигалось, толкалось, бурлило. Вокруг кричали, спорили, торговались, ругались, покупали и продавали. Народу полно, только за карманами успевай следить: воришек в такой толпе, как мух на медовой булке.
Гул голосов, чей-то заливистый смех, отборная брань, выкрики зазывал, расхваливающих свой товар.
И запахи.
Элан поморщился. Для чувствительного носа оборотня это было суровое испытание. Их было так много и они переплетались между собой так, что отследить нить любого из них было невозможно.
Но в данном случае и это было на руку.
Он побродил между грубо сколоченных прилавков, попробовал колющих язык, холодных, мочёных яблок из дубовых бочек и звонко хрустящих малосольных огурчиков, прошелся меж подвешенных на крюках свиных голов и телячьих разделанных туш, и убедившись, что слежки за ним нет, изрядно проголодавшись, двинулся к тому месту, где условился встретиться со Странником.
Похлебки и домашние колбаски Мамаши Беаты славились на весь рынок. Да что там рынок, они были лучшими во всем Урсулане. Пальчики оближешь!
Поэтому у закутка с краю рыночной площади, где стояла её повозка, всегда толпился народ. Здесь бурлил ароматным варевом котел, зрело на уложенной над огнём решётке сочное мясо. А ещё она каждую седьмицу привозила с собой в столицу пару бочонков такого знатного хмеля, приготовленного по родовому рецепту, что многие таскались на рынок только ради пары кружек этого пенного тягучего напитка.
— Похлебку, пару колбасок поподжаристей и кружку хмеля, — парень выложил на прилавок перед высокой дородной женщиной в темном фартуке, несколько гарсилинов.
Мамаша Беата не торопилась спрятать монеты, не стесняясь, разглядывала парня.
Щуплый, но не мелкий. Как девчонка, смазливый. Но, ладненький такой, голубоглазый и волос белый, родинка над губой. Камзол не заношенный, из хорошей ткани, и пошит справно, чистый, штаны, сапоги — всё добротное, новое. И сидит одежда на нем как влитая, сразу видно, не с чужого плеча, под него шилась.
— И откуда ж ты такой сладкий взялся? Мамка-то в курсе, что ты по злачным местам шастаешь, да хмель пьёшь?
Элан поднял глаза на стряпуху.
— Мамки давно в живых нет, я сам по себе. Да и в года уже вошёл, чтобы хмель пить и ни у кого не спрашивать разрешений, — усмехнулся парень.
— Сирота, значит, — сделала свои выводы Беата, — ладно, иди садись вон за тот стол, сейчас тебя накормим. А то вон истощал, без матери-то…
Она вздохнула и сгребла широкой смуглой пятерней монеты, ссыпала их в карман фартука.
Вечно беда с этими мальчишками, без материнского глазу совсем мясо на костях не наживают. А ещё поди по девкам бегает, те тоже жилы тянут, будь здоров как!
— Дина! — обернулась она к молодой помощнице, суетившейся у огня.
— Ау! — бойко откликнулась та, не оборачиваясь и ловко перекладывая длинными щипцами свиные ребрышки на решетке.
— Похлёбочки пожирнее и погуще плесни, колбасок парочку самых поджаристых и хмеля кружечку из светлого бочонка набери, он там помягше будет…
— Сделаю в лучшем виде! Нести-то кому?
— Вон, пошел в угол за стол.
— Белявенький что ли тот?
— Он самый…
Едва Элан расположился за небольшим шатким деревянным столом, как перед ним выставили наполненную до краев миску горячей похлебки, от которой тянулся вверх ароматный дымок, плоскую тарелку с домашними колбасками, горячими, прямо с огня, и положили ломоть свежеиспеченного хлеба. В довершении ко всему, на
