Никаких истерик что «сына ты любишь больше, чем меня», никаких попыток сослать ребенка в круглогодичный пансионат. Синтия просто выбрала совершенно параллельное от Роберта русло жизни. Она ублажала отца, появлялась на светских мероприятиях, занималась картинной галереей, которую папочка ей и купил. Даже Курта она родила словно по недосмотру, ну или чтобы стать милее мужу, но никак не ради создания уютного семейного гнезда, так как максимум в воспитание сына она выкладывала, когда заглядывала в детскую чтобы уволить очередную няньку.
Так или иначе, но отец Роберта любил ее. Эффектную, умевшую очаровывать всех вокруг: от его друзей, до деловых коллег.
Даже слишком очаровывать.
Измену второй жены, да ещё и с близким другом, мистер Верлом переживал тяжело. Курт был ещё маленьким, но вот Роберт хорошо помнил, как отец бродил по их огромному дому: небритый, помятый, со шлейфом алкоголя, тянущегося за ним. А затем, в один прекрасный день, отца переключило. Стараясь выбросить бывшую из голову, он полностью погрузился в работу. Так было и по сей день. А о Синтии после расторжения брака мало кто слышал.
Верлом-старший задействовал все свои связи, чтобы добиться преимущественного права опеки над Куртом, и хотя мальчик продолжал видеться с матерью, рассказывал он об этих встречах крайне редко.
И вот теперь оказывается, что Синтия могла быть заказчиком «несчастного случая» с Робертом. Зачем? Ответ лежал на поверхности: без старшего сына, мистер Верлом, так чтущий наследственность, передаст борозды правления младшему. Учитывая то, как мало осталось отцу, Курт мог очень скоро стать во главе объединенной империи. И вот тогда он точно не забудет о «мамочке».
Роберту было тошно. Алчность этой женщины привела к гибели невинной девушки, носящей под сердцем ее внука.
Первым желанием было убить тварь на месте. Но Каролина, выслушав всю историю, сочла, что с Синтией можно просто поговорить. По ее мнению насилием было не прервать этот день. Только вот что мог дать этот разговор?
Получив от Курта адрес новой картинной галереи, где работала его мать, Роберт с Каролиной, после дня раздумий и решений, все же направились туда.
Галерея оказалась небольшой. Чем-то похожей на дом хозяйки «Карт Тары»- так много места занимали в галерее работы коренного населения Ванкувера. Картины, поделки из дерева. Очень колоритное место, имей Роберт желание оценить его. Но подобного желания даже близко не было. Они с Каролиной вышли из машины. (Роберт все ещё недоумевая почему они едут поговорить, а не напрямую вызывают полицию). Об их приходе возвестил колокольчик на двери галереи. На встречу гостям вышла немолодая женщина с сединой в волосах и очень приятным голосом.
-Добрый день. Чем я могу вам помочь?- спросила она.
Это была не Синтия. Абсолютно точно.
Роберт хотел было спросить не могут ли им позвать госпожу Верлом, как раздался оглушительный выстрел и тело консультанта в картинной галереи с шлепком упало на пол, по которому тут же разлилась огромная алая лужа крови.
-Всегда убиваю ее в это время дня,- послышался бархатный женский голос.
Каролина, от ужаса не способная даже кричать, и Роберт мгновенно обернулись на голос. И там стояла она: Синтия Верлом- все ещё моложавая, золотоволосая как и ее сын, и с огромным ружьём на перевес.
-Кого я вижу! – воскликнула она,- Моя будущая дочка и бывший сын! Невероятно удачное стечение обстоятельств!- и Синтия сняла курок с предохранителя.
"Чужой сурок"
-Доброе утро, мисс Грейс!
Миловидная пухленькая помощница широко улыбнулась и продолжила разбор каталогов.
Было удивительно, как она до сих пор не уволила ее: такой раздражающий оптимизм. С другой стороны, Калли была одной из немногих, кто согласился работать в захолустной галерее на окраине за сущие гроши, да и дело свое она знала. Поэтому мисс Грейс сухо улыбнулась, подавляя желание скрыться обратно в подсобке, куда недавно завезли очередные «экспонаты». На сей раз много работ из дерева: в основном производства местных мастеров. Грейс эти вещи казались абсолютно пустыми: коряги, кости, кости, коряги, а ещё перья, какие-то ниточки… Полная белиберда. Но людям нравилось. Да и поддержать коренное население – считалось знаком хорошего тона. Поэтому следующая выставка в ее галерее была посвящена героям индейского фолка в искусстве и массах.
Грейс фыркнула. Было время, она выставляла совсем иные работы: ни один популярный художник не гнушался ее приглашением, на выставках ее галереи собирался весь высший свет Ванкувера. Сверкали вспышки фотоаппаратов, вокруг сновали официанты, разливалось дорогое шампанское…
Сейчас же…
Она потеряла все. Из-за такой ерунды как увлечение, которое она наивно спутала с любовью. При одной мысли об этом ее мутило. Или это от виски, с которым она вчера чуть переборщила? В любом случае утро было мерзким: безвкусные экспонаты, лишь портящие ее галерею, сладенькая улыбочка Калли и эта нудящая головная боль после выпитого. Как же она хотела чтобы день этот поскорее закончился.
-Доброе утро, мисс Грейс!
После того как прошел первый шок того, что день этот постоянно повторяется, Калли раздражала уже меньше. Теперь она просто бесила! Грейс проклинал то, что вчера допоздна заработалась в галерее, что чуток переборщила с виски, вспоминая свое печальное прошлое, что легла спать на диванчик в подсобке, а не поковылял а домой. Иначе каждое утро ей не пришлось бы видеть это раздражающе милое лицо.
-Вы выглядите озабоченной? Что-то не так с экспонатами?
Нет, что-то не так с этим днём! Он повторяется!- хотелось заорать ей, но Грейс с трудом сдержалась.
-Хотите я сделаю вам травяного чая? А ещё у меня есть таблетки от головной боли,- услужливо предложила Калли.
Такой тонкий и заботливый намек на то, что помощница знает о ее похмелье. Гадина. Уволить ее…хотя бы сегодня. Впрочем: почему нет?
-Доброе утро, мисс Грейс!
-Доброе утро, мисс Грейс!
-Доброе утро, мисс Грейс!!!
ДОБРОЕ УТРО, МИСС ГРЕЙС!!!
Калли увольняли, пинками выставляли за дверь, кричали катиться ко всем чертям- но все равно каждое утро начиналось с ее улыбки и этого милого приветствия. И день, этот проклятый день, все повторялся и повторялся. Раз за разом. Впрочем, порой были изменения. Иногда такие-что после ей не хотелось жить. Так, несколько раз бывший муж звонил ей чтобы сообщить, что ее мальчика больше нет в живых. И она рыдала, рвала на себе волосы, проклинал все, но на следующий раз снова и снова просыпалась на диванчике в своем так называемом «кабинете» в подсобке. Ее сын был жив. Но порой ей хотелось чтобы было не так. Все
