своими бедами. А что-то мне подсказывает, у нее они имеются, и имеются в больших количествах.
— Я сейчас спущусь, выйду на улицу…
— Пошли в кафе, там и расскажешь.
— Только нам надо по очереди пойти, я боюсь, увидят… И я у вас не брала ничего. Только заявление написала и все.
«Ага, не брала ничего. Ничего, кроме мужа», — мелькает в голове мысль. Ладно. Пускай топает в кафе, посмотрим что она хочет донести до меня. И главное, верить ей? Кто его знает.
— Выходи первая, я подойду через десять минут.
Маша кивает, затем выглядывает из-за двери, прислушивается, видимо опасаясь увидеть мать или Кирилла в коридоре, после чего пулей вылетает вон. Даром что на каблуках.
Когда я не спеша дохожу до кафе, вижу Машу за столиком, пялящуюся в чашку с чаем. Вид у нее все-таки расстроенный. Ладно, послушаем что там такого она хотела мне рассказать.
— Я слушаю, — сажусь напротив.
— Инга Васильевна, я бы хотела прежде всего извиниться что я… — откашливается, — Ну что я так поступила, связалась с вашим мужем.
— Если ты пришла тут извиняться, то зря потратила время. Я могу пожелать только счастья молодым, — скалюсь. Засунь свои извинения себе знаешь куда? Тварь малолетняя. С трудом сдерживаюсь чтобы не послать эту стерву куда подальше.
— Извините, — смотрит куда-то в стол, будто там текст написан. — Я вас не только для этого позвала…
— А для чего еще?
Маша делает глоток чая, после чего подается вперед и произносит, практически шепотом:
— Я хочу вас предупредить. Мама хочет убить вас. Я не шучу. Я понимаю, что звучит бредово… Но это правда. Не знаю насколько они далеко зайдут, и надеюсь что она сказала в сердцах, но мне страшно…
Вот это да. Мое сердце падает куда-то в район желудка. А может Маша врет? Качественная манипуляция, самый эффективный способ запугивания, сразу в лицо прямая угроза, а схватить не за что. Одна ляпнула, другая додумала. Вот только и мне самой такая же мысль приходила в голову, иначе не наняла бы я охрану для ребенка. С другой стороны Люда угрожала членовредительством чтобы я не проводила аудит. Так что может это устаревшая информация?
— Почему ты об этом мне сообщаешь? Да и когда это было?
— Вчера. Кирилл выступал против, но не слишком убедительно.
— Повторяю вопрос: почему ты мне решила об этом рассказать? — не свожу глаз с Маши.
— Чтобы она вас не убила.
В этом плане Маша молодец. В логикой там всегда все отлично.
— Ладно, поставлю вопрос иначе: почему ты не на стороне матери?
— Потому что это дикость. Самое отвратительное что можно придумать для решения проблем, — пожимает плечами, удивляясь вопросу, — я хочу вас предупредить чтобы вы были осторожной. Я надеюсь мать не сможет так поступить, даже если захочет. К тому же, я от них ухожу.
— Мать в курсе?
— Нет. Никто не в курсе. — Маша снова опускает глаза, — Она подозревает где-то подлянку, но не знает настолько далеко я зашла. А я не знаю как они себя поведут, когда узнают что я сбежала. Поэтому лучше вам быть настороже. Извините что все так вышло. До свидания.
С этими словами Маша поднимается с места и выбегает из кафе, а я остаюсь сидеть на месте. Вот так. Хотя я и ждала что Люда будет вести себя как тварь, но все равно я шокирована. Убить значит хочет… Надо вернуть себе трезвость мышления. Нужно придумать что делать.
Меня охватывает оцепенение и тянущая грусть. Как же так? Почему? Почему они так со мной поступают?
Глава 28. Кирилл
От воплей Маши аж уши заложило. Чертова истеричка, интересно, она когда-нибудь повзрослеет? Тем более сколько надо фантазии, чтобы орать на все здание, и уж тем более, чтобы Инга услышала, прибежала и решила, что у нас тут все плохо. Дура! И куда только Людмила Федоровна смотрит? Ни ума, ни воспитания.
Настроение портится на весь день. Когда Маша убегает, а следом уходит и Инга, я сообщаю Людмиле Федоровне:
— Потрудитесь объяснить, что это за сцена только что тут произошла? — я даже не пытаясь сделать вид что доволен. — Что с Машей? Почему она себя так ведет?
— Это я должна объяснять?! — вспыхивает, — Ты хоть что-то сделал, дорогой мой будущий зятек, чтобы моя дочь тебя от стены отличала? Ты следишь во что она одета? Как себя ведет? Куда ходит?
— Почему я должен за этим следить? Она совершеннолетняя!
— А почему ты у меня тогда спрашиваешь? — будущая теща аж красная от злости. Я хорошо знаю это ее выражение лица: она сейчас в гневе, и на меня, и на Машу. Но я-то тут причем? А Маша — это ее дочь.
— Я спрашиваю, потому что, во-первых, это не я с ножницами за ней бегал. И я вам так скажу — резать одежду, это дикость. А уж тем более дорогую одежду, и пусть она вам и не нравится.
— Да что ты говоришь, Кирюша! Я смотрю ты такой правильный, так хорошо во всем разбираешься, — голос Людмилы Федоровны становится елейным, она откидывается на спинку кресла и, оперевшись локтем о ручку, продолжает, — А расскажи-ка ты мне, будущий зятек, откуда у нее деньги на этот свитер?
— С зарплаты. — отвечаю неуверенно.
— Она зарплату тратит под ноль в первые четыре дня. А потом тянет из меня деньги.
— Ну значит вы дали деньги на что-то, а она потратила на свитер, — пожимаю плечами. Любит же Людмила Федоровна шарады. Угадай откуда Маши деньги. Делать мне нечего как гадать. Да я бы и не обратил внимания на этот свитер. Свитер и свитер, плевать на него, учитывая общую обстановку.
— Да, скорее всего так и есть, — неожиданно соглашается Людмила Федоровна, а я продолжаю работать. Где-то через час мне приходит в голову мысль, что по-хорошему надо бы позвонить Маше, узнать как она там. Не сорвала ли голос.
Однако когда я набираю ее, оператор сообщает мне что телефон недоступен. Через полчаса снова. Это становится уже не слишком понятным.
— А где Маша? — нарушаю тишину кабинета.
— Не знаю, позвони, — предлагает Людмила Федоровна. Вот вообще не волнует человека где дочь. Может она с нервным срывом куда-то ускакала?
— Так у нее телефон выключен.
— Истеричка, — пожимает плечами. — Пообижается и сама на связь выйдет. Первый раз что ли?
— У меня плохое чувство.
— Ты слишком впечатлительный. Работай лучше.
Однако меня этот ответ не устраивает. Я выхожу из кабинета, как бы невзначай заруливаю в офис к менеджерам. У них
