и не компаньон по работе, — пожимаю плечами. — Понятия не имею, что ты от меня хочешь!
— Что хочу? Я хочу чтобы ты была моей второй половинкой, а не приживалкой.
Отлично. То есть я еще даже не живу за его счет, а уже приживалка. А что будет если я, допустим, забеременею? Хотя, известно что. Вон, Инга бегает теперь с горящей жопой, чтобы с помойки не завтракать. Кстати их общий сын Кирилла вообще никак не интересует. Что в принципе выглядит глубоко так себе. Короче не знаю я что на это все можно ответить, а Кирилл не успокаивается:
— Ты где шлялась?
— Гуляла с подружками.
— Подружками она гуляла. У тебя в голове хоть что-то есть?
Я снова молчу. У меня тот же вопрос, есть ли у него что-то в голове, но что-то задать боязно. Блин, надо было на той квартире походу оставаться. Ну ладно. Видя, что кидаться в ноги и просить прощения я не собираюсь, Кирилл отправляется спать, а я иду в душ. Ну вот и отлично! Есть шанс что если он уснет, то приставать не будет. Не люблю я его больше. Да и не любила никогда.
Утро начинается со скандала.
Снова Кирилл мне выносит мозг что я недостаточно участлива, что не слушаю его, не помогаю, да и вообще, надо было хоть раз показать Инге кто в доме хозяин. А то только он и показывает. Ага. Это он дурак, а я не настолько.
В общем, едем на работу мы опять раздельно. И когда он сваливает, у меня появляется дельная мысль собрать все свои вещи, ну хотя бы самые ценные, и перевезти в свою новую квартиру. А по уму там и остаться.
Один минус, Иван Михайлович уезжает сегодня в свою очередную командировку, так что мы не увидимся. Часа два я собираю гардероб, затем перетаскиваю свое добро в машину, и уже когда выезжаю со двора, раздается звонок сотового. Мать. Беру трубку:
— Мама, я за рулем.
— Ты надеюсь по пути на работу? — по голосу чувствую — злая на меня.
— Да, конечно.
— Жду тебя.
Зачем я все-таки решаю заехать в офис, а уж тем более в свитере «баленсиага», понятия не имею. Дура я, и дура в мать. С другой стороны, будет честнее если я все-таки объяснюсь. Но когда я приезжаю в офис, когда поднимаюсь на нужный этаж и захожу к матери в кабинет, то мне становится понятно: я трусиха. Язык присох к нёбу, так что я могу только если выразительно моргать.
— Маша, я что-то не узнаю тебя, — начинает мать, не сводя с меня взгляда, — Шляешься где-то, Кириллу хамишь. Ты такая борзая стала… Что, хочешь остаться совсем без денег?
Пожимаю плечами. Я не знаю что ответить, но тут случается то, чего и следовала ожидать… Мама видит на мне злополучный свитер… И понимает, что стоит он полторы сотни. Только у меня таких денег нет. Более того, мать никогда не разрешала носить подобные вещи.
— Это что?
— Что? — кошу под дурочку.
— Откуда этот дерьмовый свитер, Маша?!
— Так это, на рынке копию купила, это паль. За две тыщи. — нагло вру. Только врать я не научилась. Кирилл сидит тут же. Он все это время пялился в компьютер, не замечая меня, и лишь когда речь заходит о свитере, заинтересованно переводит на меня взгляд.
— Я видел пакеты из ЦУМа в шкафу сегодня утром. Еще подумал что старые… А сколько стоит этот свитер? — подливает масла в огонь. Вот я встряла.
— Больше сотни тысяч, — объясняет мать.
— Вот за это?! — рявкает Кирилл. — Маша, что у тебя с вкусом?
— Так это копия, это не настоящий. — беспомощно бормочу под нос.
— Ну раз не настоящий, то самый простой способ проверить… — и тут мать берет ножницы и поднимается с кресла, — Самый простой способ проверить это — сделать несколько надрезов. Ведь свитер за пару тысяч не жалко?
Она медленно приближается, держа в руке ножницы, не спеша, на глазах у Кирилла, который с интересом смотрит что будет дальше. А я, растерявшись, почему-то не могу сдвинуться с места. И когда мать подходит совсем вплотную, я вдруг начинаю орать. Даже не из-за свитера. От ужаса, от бредовости происходящего… Будто я нахожусь в каком-то кошмаре, из которого не получается проснуться.
Глава 27. Инга
— Что у вас происходит?! — выкрикиваю, глядя на отчаянно визжащую Машу. Та тут же замолкает, затем резко ко мне поворачивается и вылетает из офиса, с характерным звуком ударяясь плечом о дверь. Люда же, видимо разочарованная тем что я прервала воспитание любимой доченьки, идет к своему рабочему месту.
— Ты что явилась сюда? — наконец недовольно цедит сквозь зубы.
— Скажи спасибо что полицию не вызвала, — скрещиваю руки на груди, — Я думала тут кого-то убивают.
— А ты и рада, если бы Машу убили, — замечает Кирилл, и, не обращая внимания, как у меня округляются глаза, добавляет, — Рассчитываешь что сможешь вернуться ко мне.
— Лечись, — бросив на ходу, выхожу из кабинета. Меня распирает от злости. Вот же придурок! Интересно, он сам верит в то что говорит, или просто говорит, лишь бы сказать? Причем хоть Маша та еще подлюка, уж чего-чего, а смерти я ей точно не желаю. Да и, если разобраться, какого-то зла тоже. Максимум моих проклятий в ее адрес — чтобы она на Красной Площади обделалась. Что-то такое.
Я возвращаюсь в свой кабинет, но как только захожу, едва ли не подскакиваю на месте. Маша. Она что, забыла где выход?
— Ты… Ты что тут делаешь?
— Я тут заявление о собственном написала. Вы же директор, подпишите пожалуйста.
— Хорошо. — а это уже интересно. Хотя с другой стороны Маша никогда и не рвалась вкалывать. Не ее это. Ей бы мужа богатого, побогаче чем Кирилл раз эдак в пятьсот.
— Инга Васильевна, мне надо поговорить с вами, — произносит шепотом. Глаза бегают. — Только не тут. Это важно.
Важно? Послать бы эту стерву-Машу с ее разговорами. Но любопытство сгубило кошку, ну и меня заодно туда же. Вдруг что-то действительно важное? Ну хотя бы спрошу что она орала. Я конечно понимаю, когда на тебя идут с ножницами — это неприятно. Но это все-таки мать.
— Хорошо, — киваю. — Только недолго. У меня мало времени.
Здравый смысл твердит: что может рассказать любовница моего мужа? Но судя по тому как она визжала, какая паника была у нее на лице… Нет, все-таки она что-то интересное рассказать да может. Поделится хотя бы
