Андрея ехать как можно тише и осторожнее. Потому что чувствую ответственность за посторонних людей на моем пассажирском сиденье. Я мог бы снять им номер, но какого-то черта везу к себе домой, где так долго не было гостей.
Глава 17
Ева
– Давай его мне, – сквозь шум дождя пробивается хриплый голос.
Тимур наклоняется к машине и подает руку, огромную, мощную, грубую. Кажется, на ней одной мой сынишка полностью уместится. Импульсивно прижимаю к себе разморенного дорогой Владика, а сама двигаюсь вглубь салона. Отрицательно качаю головой, не заботясь о том, как подействует моя реакция на босса. Но ребенка ему не отдам – не доверяю.
– Андрей! – выпрямившись так резко, что я вздрагиваю, Тимур жестами объясняется с водителем. Ныряет на переднее сиденье, что-то берет.
Ливень усиливается, поэтому я не слышу ни единого слова. Кутаю сына в курточку, натягиваю капюшон. Вздохнув, подаюсь ближе к выходу – не будем же мы всю ночь в машине прятаться.
Ступаю на мокрый асфальт и над головой раскрывается широкий зонт. Поднимаю удивленный взгляд, впиваюсь в мрачную, окутанную тьмой и плотной стеной дождя, фигуру Тимура.
– Спасибо, – сипло выдаю, морщась от острого укола вины.
Вулканов невозмутимо держит зонт на вытянутой руке, четко над нами, чтобы прикрыть от стихии, а о себе ничуть не заботится. Игнорирует водные потоки, что обрушились с неба и бьют по его макушке, спине и плечам, впитываются в черные волосы, стекают вниз по одежде.
Спешу выбраться из машины, чтобы Тимур не продрог. Быстро шагаю к воротам, которые автоматически отъезжают вбок, открывая путь.
На миг замираю перед крыльцом, скольжу взглядом по двухэтажному дому с мансардой. Стиль здания до дрожи знакомый. Мы жили в таком же с Игорем. В этом районе все постройки похожи.
– Домой приехали, – тихо отзывается Владик на моих руках и тычет пальчиком в особняк Тимура. В полумраке не различает отличий. Довольно хихикает, крепче обнимая меня.
Капли дождя, подхватываемые порывом ветра, бьют мне в лицо – и, опомнившись, я взлетаю по ступенькам.
– Проходите, я Андрея отпущу, – спокойно сообщает Тимур, открывая перед нами дверь. А на мою поясницу ложится тяжелая ладонь, подталкивает меня. Я не могу чувствовать ее жар, да и наверняка она такая же холодная, как тон Тимура, и мокрая, как непрекращающийся дождь, но… Мерещится, будто от одного прикосновения загорается тонкое пальто, а следом вспыхивает кожа под ним.
Нервно переступаю порог, ускоряю шаг, чтобы избавиться от руки, прожигающей спину. Освобождаю сына от влажной верхней одежды. И оглядываюсь.
В холле устрашающе тихо и… нетронуто. Вещи не разбросаны, кожаный диван белоснежный, без единого пятна, стеклянный столик пустой, телевизор на стене молчит и отключен полностью от сети. Все будто застыло во времени. Непривычно видеть такой неестественный порядок. Помню, как приходилось целыми днями у Игоря убирать игрушки и одежду, но мой маленький ураганчик тут же добавлял новой работы.
А здесь как-то… не обжито.
Застываю посередине помещения, взяв сына за руку, и сливаюсь с окружающей обстановкой, будто становлюсь ее частью. Не решаюсь пройти дальше. Дыхание задерживаю. Словно любым неловким действием нарушу хрупкий идеал – и он рассыплется, как карточный домик.
– Можете выбрать себе любую комнату на первом этаже, – приглушенный бас возвращает меня в реальность, вырывает из «голограммы». – Кроме кабинета, – подумав, добавляет Тимур, небрежно стряхивая с себя капли дождя. – Там неудобно, – поясняет.
Скидывает с себя куртку, аккуратно оставляет ее на вешалке. Грубые черные кроссовки ставит на сушилку. Покосившись на нашу с Владиком обувь, отправляет ее туда же. Находит крючки для верхней одежды, аккуратно развешивает ее. Мне становится неловко. Ведь здесь у каждой вещи свое место, а мы ворвались в чужой дом и с порога разбросали все.
– Несколько гостевых комнат, – ровно продолжает, по-хозяйски указывая на нужные двери. – В этой, кажется, есть душ, так что она, наверное, подойдет вам больше других, – задумчиво останавливает напротив одной.
Усадив Владика на диван и тут же оставив мокрые следы, тяжело вздыхаю. Протру все здесь и уберу, вот только скорее сына спать уложу.
Приближаюсь к комнате, которую рекомендует нам хозяин дома. Правда, он не уверен в собственном выборе. Предлагает заглянуть мне.
– Кажется? – шокировано изгибаю бровь. – А-а… – тяну недоуменно.
– Здесь давно никто не ночевал, Ева, – нехотя поясняет. – Но клининг Андрей регулярно вызывает, весь первый этаж и часть второго убирают, так что не переживайте.
– Часть? – выпаливаю и ругаю себя за излишнюю любознательность. Наверняка я досаждаю Тимуру своими глупыми вопросами. Но по эмоциям понять не могу – их просто нет. Словно с камнем общаюсь.
– Да, часть. Большая спальня законсервирована и заперта. Всегда, – поворачивается спиной ко мне и пересекает холл в пару шагов.
– В квартире, которую мне мошенник-риелтор нашел, так же было. А потом оказалось, что в закрытой комнате вещи настоящих хозяев, – вздыхаю и спотыкаюсь об изумрудный взгляд.
Опускаю глаза, мысленно призывая себя заткнуться и прекратить глупить. Еще не хватало вывести из себя Тимура и лишиться нашего единственного ночлега.
– Договор заключали? – зачем-то интересуется, и я киваю. – Хорошо, можете отдать бумаги мне, Ева, я покажу их юристам, – спрятав руки в карманы, приближается ко мне.
Смотрит с высоты своего огромного роста, ждет. Я же растерянно опускаю ресницы.
– У хозяев договор остался, – признаюсь, ощущая себя идиоткой. Но в тот момент я думала только о том, чтобы скорее увести сына. И избежать полиции.
– Адрес?
– Не берите в голову, Тимур Викторович, – отмахиваюсь расстроенно. – Я сама виновата.
– Уверен, вы не первые жертвы аферы. А значит, не последние. Хотите, чтобы еще кого-то посреди ночи в дождь выгнали? – говорит ровным, безэмоциональным тоном, но меткими фразами поднимает бурю в моей душе.
Он прав. Поэтому называю адрес. И фамилию риелтора, если она настоящая. Все, что помню.
– Хорошо, Ева, – я скоро дергаться начну от собственного имени. Оно как-то по-особенному звучит в его устах. – Кстати, кухня там, – спохватившись, бросает взгляд на арку. – Позвоню Андрею, и он закажет что-нибудь на утро.
– Видимо, он не только личный водитель, но и ваша правая рука, – размышляю вслух. – На подхвате в любой ситуации.
– Я не терплю много лишних людей в доме, – от циничного признания
