– Рад знакомству, – отозвался Ла-Бреска.
– Аналогично. – Мейер протянул руку.
– Это Тони Ла-Бреска, – представил паренька Тино. – Неплохой игрок.
– С тобой все равно никто не сравнится, – улыбнулся Ла-Бреска.
– Стью играет как Энджи, – сообщил Тино. – Помнишь паралитика Энджи? Вот Стью играет как он.
– Да как Энджи-то забудешь? – рассмеялся Ла-Бреска, а с ним и Тино.
Мейер тоже захохотал вместе с ними, а почему бы, черт подери, и нет?
– Его учил играть батя, – кивнул Тино на Мейера.
– Да ну? А батю кто учил играть? – спросил Энтони и снова заржал вместе с Тино.
– Говорят, ты работу нашел, – отсмеявшись, промолвил здоровяк.
– Да, есть такое, – кивнул Ла-Бреска.
– Так ты к нам ненадолго?
– Ага, решил заскочить на партейку-другую перед ужином. Калуча видел?
– Да, вон он там у окна.
– Я как раз с ним собирался сыграть, – пояснил Ла-Бреска.
– Давай лучше с нами, – предложил Тино.
– Спасибо за приглашение, но я обещал Калучу, что сыграю с ним. А с тобой играть интереса нет. Я против тебя – что мелкая рыбешка супротив акулы.
– Ты это слышал, Стью? – ухмыльнулся Тино. – Он считает, что я акула.
– Ладно, еще увидимся, – махнул рукой Ла-Бреска и отправился к столику у окон.
Там над столом как раз согнулся высокий худой мужчина в полосатой рубахе, собираясь нанести удар. Закатав три-четыре шара в лузы, он направился с Ла-Бреской к будочке у входа. Через несколько мгновений над столом, располагавшимся на другом конце бильярдной, вспыхнули огни люстры. Ла-Бреска и Калуч подошли к столу, взяли кии, собрали шары и принялись играть.
– Кто такой Калуч? – спросил Мейер Тино.
– Да это Пит Калуччи, – отозвался здоровяк.
– Друг Тони?
– Ага, они уже давно друг с другом корешатся.
Калуч и Ла-Бреска много разговаривали. Играли они с ленцой, не придавая ходу партии особого значения. Поболтав, один из них брался за кий, бил по шару, после чего беседа возобновлялась, затем через некоторое время по шару бил другой – и опять следовал длительный перерыв. Так продолжалось около часа. На его исходе приятели отложили кии и пожали друг другу руки. Калуччи вернулся к столу у окна, а Ла-Бреска пошел к будочке расплачиваться. Мейер кинул взгляд на часы и ахнул:
– Вот это да! Уже почти шесть вечера. Пойду-ка я домой, а то меня жена убьет.
– Ладно, Стью! С тобой было приятно поиграть, – промолвил Тино. – Ты к нам заглядывай.
– Ага, как-нибудь, – пообещал Мейер.
* * *
Безлюдная улица успела погрузиться в сероватые сумерки – солнце, скрытое облаками, клонилось к закату. Стояла тишина, нарушаемая лишь свистом ледяного ветра, который, казалось, хотел побыстрее загнать людей обратно в теплые дома. Ла-Бреска поднял воротник бежевого пальто и, сунув руки в карманы, двинулся прочь от бильярдной. Концы повязанного на шее зеленого шарфа развевались на ветру. Мейер старался держать дистанцию, памятуя о том, как накануне вечером осрамился Клинг. Нет, он, Мейер, лошадка старая, опытная – нельзя допустить, чтобы он облажался, как Берт. Стоял мороз, город словно вымер, и это сильно осложняло процесс наружного наблюдения. Когда на улице полно народа, вести объект – задача довольно простая, но когда вокруг ни души – слежка становится адски сложной. Объект в любой момент может услышать позади звук шагов или срисовать «хвост» краешком глаза – и тогда все: пиши пропало. Именно поэтому Мейер держал дистанцию, то и дело прячась в парадных и подворотнях, не пропуская ни единого закутка, способного стать для него укрытием. Поскольку детектив пребывал в постоянном движении, он даже забыл о холоде. Мейер не сомневался, Ла-Бреска его не вычислит. Сыщика беспокоила опасность иного плана. Если Ла-Бреска неожиданно свернет за угол или войдет в какое-нибудь здание, то Мейер его потеряет.
Тони ждала девушка в черном бьюике.
Мейер разглядел модель и определил, какого года выпуска машина, а вот номер не разобрал – машина стояла слишком далеко, от детектива ее отделяло целых два квартала. Двигатель работал на холостых оборотах. Выхлопная труба изрыгала клубы газа, казавшиеся почти незаметными на фоне серой безлюдной улицы. Ла-Бреска встал у автомобиля, и Мейер нырнул за кирпичный выступ, обрамлявший витрину ломбарда. Прижавшись к стеклу и оказавшись в царстве саксофонов, пишущих машинок, удочек, фотоаппаратов, теннисных ракеток и кубков, детектив, сощурившись, попытался разглядеть в витринном стекле номер машины, припаркованной с другой стороны ломбарда. Увы, все его усилия оказались тщетны. Он разглядел лишь девушку. Она была блондинкой и ее волосы свободно ниспадали на плечи. Девушка наклонилась, опершись на переднее пассажирское сиденье, и открыла дверь Энтони.
Ла-Бреска сел в автомобиль, громко хлопнув дверью.
Как только бьюик сорвался с места, Мейер выскочил из укрытия.
Однако номер автомобиля он так и не разобрал.
VII
Никто не любит работать по субботам.
В работе по субботам есть нечто неестественное, противоречащее человеческой природе. По субботам знаешь – впереди еще воскресенье, еще один день отдыха, так что можно расслабиться и скинуть напряжение, накопившееся за рабочую неделю. Принимая во внимание, что за окном паршивая погода, холодно, гуляет ветер, вот-вот повалит снег, а город выглядит так сурово и неуютно, сущее наслаждение пройтись по своей трехкомнатной квартире, развести в камине огонь и погреться возле него, покуривая трубочку. Нет камина – не беда! Можно плеснуть себе в стакан виски и свернуться клубочком в кроватке вместе с книжкой или блондинкой (кому что) и провести всю субботу в праздной неге. Вроде даже у Шекспира лучшие рифмы получались по субботам, когда он валялся пьяным в постели с очередной бабенкой.
Суббота – тихий день. Вы можете сойти с ума, силясь придумать, чем себя занять. Вот вы и бродите из комнаты в комнату, гадая, что же делать с нежданно обрушившейся на вас свободой, одновременно осознавая, что впереди вас ждет вечер в одиночестве – самый грустный вечер недели.
Никто не любит работать по субботам, потому что все по субботам отдыхают. Кроме полицейских.
Пахота, пахота, пахота, работа, работа, работа, скучная, монотонная, но что поделать? Стражи закона, памятуя о долге перед обществом и о служении человечеству, всегда начеку, всегда преисполнены благородства, всегда готовы прийти на помощь.
Энди Паркер сидел за своим столом во вращающемся кресле и спал.
– А где все? – спросили маляры.
– Что? Ась? – вскинулся Паркер. Он сел прямо, полыхнув взглядом, посмотрел на маляров, провел огромной, как лопата, ладонью по лицу и произнес: – Вы что, совсем охренели, что ли? Разве можно так человека пугать?
