одеколон пах терпко, острыми специями. Тине стало жарко, как будто она проглотила кусок перца.
— Не больно? Так хорошо? — спросила она, с нажимом проводя ваткой по его щеке. Второй рукой она машинально придержала его заросший подбородок, и вдруг перепугалась, осознав, как интимно все происходит…
Она стоит совсем рядом с Федором, касается бедром его колена, чувствует тепло его тела и его дыхание, и вырез ее блузки находится прямо перед его глазами.
Идеальная сцена соблазнения. Но совершенно непредусмотренная!
— Мне хорошо, — ответил Федор вкрадчивым хрипловатым голосом и заглянул ей в глаза. Взгляд был пристальный, беззастенчивый и пробрал Тину до мурашек. От Федора шла энергия уверенного в себе мужчины, который хорошо знает что хочет, и не собирается этого скрывать.
Тина моментально осознала, что ее пальцы все еще лежат на его подбородке, и щетина его бороды покалывают ее пальцы. Она поскорее отняла руку — но было поздно. Сердце забилось, мышцы живота сжались, скулы вспыхнули, грудь стиснуло неловкое томление.
Конечно, она понимала, что нравится Федору. Он на нее запал. Жадно следит за ее движениями, не упускает возможности коснуться, пытается впечатлить, говорит с ней особым, вкрадчивым голосом, и всячески намекает о своем желании ее добиться.
Надо признать, ей было приятно. Раньше таких штук мужчины с ней не проделывали. Как-то так повелось, что ее предыдущие отношения начинались с невинной дружеской беседы, с ее заботы, двигались медленно, без напора со стороны мужчин… и ничем не заканчивались. А Федор действует прямо и недвусмысленно. И у него мужская харизма, права тетя Ксеня…
Но это лишнее, и это настораживает! Он не герой ее романа. И он отец Ульяны, ее соперницы.
— Все, — она отошла и закрыла бутылку к перекисью. — Жить будешь. Даже мужественного шрама не останется. Вот лейкопластырь. Заклей.
— Спасибо. Может, все же выпьешь со мной чаю? — Федор лукаво сверкнул глазами, прилаживая лейкопластырь на физиономию. — А то мне одному неудобно хлебать. Потом сразу уйду, обещаю. Я же вижу, тебе не терпится от меня отделаться.
Этим замечанием он пристыдил ее. Человек помогал ей целый вечер, а она только и думает, как бы его выпроводить, даже чаю с ним выпить отказывается.
— Хорошо, — вздохнула Тина. Федор поднялся и первым пошел на кухню.
— Позволь, теперь я за тобой поухаживаю. А ты отдохни. Не беспокойся, чай из пакетика каждый заварить сумеет, справлюсь. Мы посидим, приятно завершим вечер… — он выдержал томительную паузу, — …задушевной беседой.
Он улыбнулся дьявольской улыбкой и отправился на кухню.
22
Слегка обалдев от Фединой наглости, Тина послушно села на диван, сложила руки на коленях и тихо засмеялась.
Было от чего веселиться. Ее сказка про Золушку превратилась в абсурд.
Подумать только! Фея-крестная застряла головой в лестнице и теперь лежит в спальне в отключке. Прекрасный принц вовсе не принц, а отец принцессы, которая увела Тининого принца. И когда Золушка потеряла туфельку, этот бродячий рыцарь заставил ее танцевать босиком, а потом вручил ей кроссовки. А теперь готовит ей чай на кухне и вынашивает далеко идущие намерения…
Тем временем Федор принес ей поднос с двумя чашками, и тарелку с печеньем прихватил. Прежде чем сесть рядом с Тиной на диван, снял пиджак и ослабил галстук — расположился по-домашнему.
Чай пили в неловкой тишине. Федор помалкивал, Тина судорожно искала безопасные темы для разговора. Но думалось только о сухом тепле, которое шло от тела Федора, и о том, что у него широкие плечи и руки с крепкими запястьями.
— Значит, ты писатель, — она с неловким стуком поставила чашку на блюдце.
— Можно сказать и так, — обрадованно подхватил Федор. — Этим занятием я тоже зарабатываю себе на жизнь.
— Наш сегодняшний вечер может лечь в основу смешного рассказа, — улыбнулась Тина.
— Возможно, но я на другие темы пишу.
— На какие?
— Разные… в основном про людей в непростых ситуациях. Вряд ли ты такое читаешь. Ты классику любишь, да? — он кивнул на шкаф.
— Не всю.
Федор сменил положение, и теперь его колено касалось колена Тины. Пока Тина прикидывала, как бы половчее отодвинуться, чтобы это не выглядело слишком нарочито, у Федора коротко звякнул телефон. Он посмотрел на экран и объявил:
— Ульяна. Пишет, уже дома. Поздновато она вспомнила отца предупредить…
— Возможно, они не сразу домой пошли, погуляли…
— Пишет, что Глеб проводил ее и уехал.
Федор внимательно посмотрел на Тину. Та пожала плечами.
— Ты не против, что Глеб ухаживает за твоей дочерью? Он и правда надежный парень.
— Давно его знаешь?
— Со школы. Потом мы вместе учились в университете. Да и просто… Мы с детства неразлей-вода.
— Значит, ручаешься за него?
— Да. Он не обидит твою дочь.
Федор непонятно хмыкнул.
— Ну, пусть встречаются. Я не против. Да и маловато у меня прав чего-то от дочери требовать. Мы живем под одной крышей всего пару месяцев и пытаемся как-то притереться друг к другу. Я стараюсь наладить с дочерью контакт, но она штучка непростая.
Тина глянула на него с любопытством.
— Мне она кажется скромной и тихой девушкой.
— Она бывает и такой, и другой, и сякой, и всякой. Ульяна хитренькая. Заметь, я это говорю в положительном ключе. Хитрым и эгоистичным легче живется на свете.
— Не очень-то по-доброму ты о ней отзываешься… Как будто не любишь, — сказала Тина с неприкрытым осуждением.
— Отчего же? Я люблю дочь, но вижу ее недостатки. Какие-то пройдут с возрастом, какие-то усугубятся. Я могу не одобрять ее, но если ей так проще — пусть. По-моему, это и есть настоящая любовь — отцовская, любая… Не ломать, не отвергать, но пытаться понять и увидеть, что для человека лучше.
Тина призадумалась.
— Ты ее начальница?
— Не совсем. Я ее наставница, куратор.
— Не сомневайся, работница из Ули хорошая выйдет. Когда ей нужно, она не будет робкой. Хватка у нее есть. Ее мать такой воспитала. Учила смотреть в оба и мотать на ус, что нужно людям вокруг. А потом это использовать к своей выгоде. Признай, неплохое качество для выживания. Ульяна пока еще не научилась как следует им пользоваться, но учится. А вот отчим ее сильно баловал. Растил принцессой, которая должна получать все, что хочет. Но Уля не способна на подлость.
Тина слушала и недоумевала. Зачем он это ей выкладывает? Как будто предупреждает, дает совет быть настороже. Все-таки Уля его дочь, а она, Тина — никто для него, случайная знакомая…
Странный он все-таки человек. Непривычный. Не было таких раньше в жизни Тины. Говорит, что думает, без капли смущения. И выкладывает вещи, о которых лучше
