пришли Выявители, Ребекка в последний момент забежала в дом и устроила скандал. О том дне я слышал из уст одного из своих людей. Их тогда поразила ярость девушки, которая была готова умереть, лишь бы не отдавать брата в Лармар.
Потом она снова пропала. Я видел её в Ивлире, где она, скорее всего, на корабле добралась до Пустого острова. И уже после заявилась сюда верхом на драконе.
В моей голове продолжал мерно отстукивать свой счёт маятник.
В Лармар попали двое.
Мальчик, толком не умеющий драться, зато имеющий выдающиеся умственные способности. И девушка, владеющая забытым мастерством боя, готовая на всё ради мальчика.
Чем всё закончится?
Ведь всем известно, что академия не признаёт родственных уз.
Глава 18
Единственное, что сказал мне Алакай после того, как мы вышли из зала — «ты смогла меня удивить». С тех самых пор он молчал, пока мы шли по коридору.
Молчал, когда охранял дверь купальни, в которой я смывала с себя пот и кровь. Молчал, когда вышла и мы направились в лекарскую. И продолжал молчать, когда я прикладывала лёд к разбитому носу.
— Я хочу проведать брата, — нарушила тишину я, поднимая свои глаза на Ше’ру.
Мне было нелегко признать, что, когда он молчал я ощущала себя неуютно. За эти несколько дней я настолько свыклась с его присутствием, что мне даже нравилось ходить с ним по академии. Разговаривать, забывая о том, что говорю с одним из лучших воинов Империи.
Мне не хватало той странной манеры общения, которая зародилась между нами. И я не понимала, что стало причиной тому, что теперь мы не общались.
— Хорошо, я предупрежу Феяз, — кивнул Кай, коротко ответив на мою просьбу.
Может, ему не понравилось то, что я пошла против воли баргата и ему за это влетит?
Обдумывая это, я зашла в небольшую комнатку, где на койке лежал Ромус. Всё ещё без сознания.
Алакай что-то сказал целительнице, но его слова увязли в тишине, окутавшей мои мысли при виде рассечённого виска брата. Пускай на месте удара уже появилась корочка, выглядел он по-прежнему жутко.
— Мы оставим вас наедине, — понимающе коснулась моей руки целительница и я вздрогнула. — Ты можешь остаться с ним на ночь. Здесь есть вторая койка. Если мальчик придёт в сознание — позови меня. Я буду рядом.
Не в силах ничего ответить, я просто кивнула. Как ушли Алакай и Феяз я не заметила, потому что прильнула к щуплой груди братика, чтобы вновь услышать родное сердце. Билось оно тихо, но мерно. Только это меня успокоило.
— Прости меня, Ромус, — по моим щекам потекли слёзы, когда я свернулась калачиком возле него на его койке. — Прости меня, мама…
Я долго гладила светлые волосы брата, вглядывалась в его безмятежное, бледное лицо. И сама того не заметила, как заснула…
* * *
— Бекка? — услышала я сиплый шёпот у себя над ухом и тут же прогнала остатки сна, разворачиваясь лицом к очнувшемуся брату. — Ребекка, это ты?
— Я, мой хороший, — коснулась его щеки я и мои глаза вновь увлажнились. — Очнулся, Ромус…
— Что произошло? Я ничего не помню…
Он так много времени провёл без сознания, неудивительно, что Ромус не помнит, что стало виной его травмы.
— Мы должны были встретиться в полночь в коридоре возле башни баргата, — шёпотом ответила я. — Но тебя подкараулили и напали. Потом ты оказался здесь, в лекарском крыле.
— На тебя тоже напали? Ты ранена? — глаза Ромуса округлились.
— Не беспокойся, со мной всё хорошо, — заверила его я. — Лучше скажи как ты. Как чувствуешь себя?
— Сносно… — протянул Ромус. — Только немного побаливает голова… Как долго я здесь?
— Пару дней.
— Пропустил важный тест…
— Ты умный. Ты всё ещё сдашь.
— Но ты не понимаешь, Ребекка! — громче, чем планировал, воскликнул Ромус. И тут же затих.
Мы с братом прислушались, но никаких шагов за дверью не услышали. Значит, никто ещё не знает, что Ромус очнулся.
Да, Феяз просила позвать её сразу же, как он очнётся. Но мне надо было поговорить с ним наедине до этого. Тем более, судя по диску луны, на дворе стояла глубокая ночь.
— Ребекка, — тихо повторился Ромус. — Ты не понимаешь, мне здесь нравится! Мне нравится учиться. Все эти знания, драконы, практики — я чувствую, это моё…
О нет! Да поможет мне Шаале — мой брат снова взялся за старое!
Трудолюбивый, прилежный и очень кропотливый в учении Ромус всегда любил учиться. И я бы с радостью поддержала его стремления к знаниям, если бы не распределение во всадники. Он оказался не там, где нужно. И как только Ромус это поймёт — будет поздно.
— Братишка, я понимаю, что тебе очень нравится здесь учиться, но… — начала я, пытаясь правильно сформулировать мысль, чтобы не отпугнуть его.
— Но? — сразу всё понял Ромус. — Ребекка, ты сюда попала не просто так? Ты хочешь… О Шаале, Ребекка!!
Он вновь сказал это слишком громко, поэтому я быстро прикрыла Ромусу рот. Глаза брата обвиняющее уставились на меня.
— … ты хочешь… сбежать?! — тихо прошептал он одними губами, когда я убрала ладонь от его рта. На его лице был прописан шок. — Ты явно не понимаешь во что ввязываешься…
— Это ты не понимаешь, Ромус! — тихо воскликнула я, пытаясь вразумить брата. — Я за эти пару дней попробовала почти все «развлечения» более старших курсов. Ты в отделении всадников, Ромус. Теория длится всего несколько месяцев — чтобы вас не отпугнуть. Потом начнутся тренировки. Полоса препятствий, рукопашный бой, мастерство владения оружием — и это ещё цветочки. Каждый из вас станет мишенью для тех, что будет брать баллы своей хитростью и подлостью. Драконов в академии мало. Кадеты будут пытаться устранить слабаков и тех, кто встанет на их пути. Начнётся этап выживания. И ты, Ромус, не сможешь состязаться с ними в физических тренировках. Прости за эту правду. И честность.
Я видела в глазах брата обиду и укор за высказанные слова. Но они были необходимы — ему нельзя было продолжать смотреть на всё в розовом свете.
Мир не так добр ко всем, кто открыт к нему сердцем. Это мы поняли, когда погибли родители и мы остались совершенно одни.
Кажется, Ромус что-то увидел в моём лице, потому что неожиданно согласился:
— Ты права, Бекка. Чертовски права. Мне лишь обидно, что я такой слабак и не смогу побороться за свою мечту. Я ведь… всю жизнь в тайне мечтал встать всадником. Но мою мечту исполнила ты.
Я
