ни в чем ни бывало.
Это вызывает странное ощущение, вроде легкой ревности.
Вооружившись обновленным списком гостей, проходимся по нему еще раз, делая отметки в телефонах. На одной из многочисленных фамилий Тимур меняется в лице, но тут же, когда я это замечаю и спрашиваю в чем дело, отшучивается, что не выспался из-за меня же.
В саду сегодня оказывается гораздо оживленнее, чем было вчера. Повсюду снуют официанты, накрывающие столы, и разнорабочие, устанавливающие декорации. Масштабность праздника, задуманного Риммой Викторовной, впечатляет.
Тимур озирается, словно кого-то ищет в толпе, а потом его локоть становится каменным. Коротко мне кивнув, уходит.
Сложив руки на груди, наблюдаю, как он удаляется к одной из пар, вероятно, из только что приехавших на праздник. Бойцов пожимает руку седоватому, представительному мужчине лет пятидесяти и отзывает в сторону его спутницу — молодую, стройную блондинку.
Приглядевшись, замираю, потому что узнаю в ней бывшую жену майора, фотографию которой он так бережно хранит в солнцезащитном козырьке своего автомобиля.
Глава 20
— Ты слишком громко думаешь, Валерия, — усмехается Тимур, поправляя ремень на брюках.
Затем он аккуратно задевает воротник моей нежно-розовой рубашки и приглаживает разлетающиеся в сторону, непослушные волосы.
Мы всё ещё прогуливаемся по саду перед торжественным обедом, на котором Римма Харисовна выступит со своей речью.
— О чем ты? — нервничаю, озираясь.
— Об Алёне.
Он кивает в сторону бывшей супруги.
Девушка будто чувствует, поворачивается и внимательно смотрит на нас. Игриво, очень по-женски ведет хрупким плечиком, придерживает белоснежные, блестящие волосы и что-то говорит своему спутнику. Потом снова смотрит на нас, открыто улыбается и машет Бойцову.
Майор тут же отворачивается. Стискивает зубы.
Я — в ауте.
— Это… её муж?
Надеюсь, Тимур не замечает надежды в моем голосе?
Однако я просто представить не могу, что какая-то женщина могла променять майора на этого пусть и представительного, но старика. Если только ей не нужны его деньги. В голове цветными карандашами уже вырисовывается удобная картинка — Алёна — алчная, неприятная женщина. Её не интересовал Тимур как мужчина, как личность и достойный офицер. Ведь только, чтобы поддерживать подобный цвет волос нужно тысяч пятнадцать в месяц. На такую, как бывшая Бойцова, наверняка полсотни специалистов трудятся — косметолог, мастер по маникюру и педикюру, массажист, стилист, грумер…
Ой, нет. Последнее не то…
Смеюсь про себя ровно до тех пор, пока Тимур не ломает вдребезги мою идеальную теорию о бедном майоре и жадной искательнице денежной наживы:
— Это её отец, Лера. Ворошилов Эдуард Александрович.
— Ворошилов? — приподнимаю брови. — Тот… тот самый?
— Ага, — кивает Бойцов, опрокидывая в себя бокал с яблочным соком и убирая стакан на стол. — Третья строчка в российском «Форбс». Миллиардер и основатель «РосМеталла».
— Черный король…
— Да, всё верно. Черная металлургия — основная сфера его активов.
— Блин, — с досадой потирая нос, произношу.
Ревность по венам растекается стремительнее, чем следовало бы. Ревность и зависть. Ещё с утра, после проведенной вместе с Тимуром ночи, я была самой счастливой, а сейчас становится горько и пусто от того, какие мы с ним разные.
У меня-то из основной сферы активов только сломанный насос и починенный собственными руками системный блок. Ну, ещё «Пошлая Молли», ладно…
А из отношений — Николаша и его мамаша с фунчозой.
Бойцов же был женат на «черной» принцессе, дочери самого богатого человека региона. Миллиардера и мецената.
Черт.
Сразу же все складывается. Его вчерашняя уверенность на ужине и знание этикета. И то, как он костюмы носит. Например, сегодняшний. Будто для него этого обыденность.
— Я думала, такие как… она, хмм, только за своих замуж выходят, — произношу потерянно.
— Все так думали, — усмехается Тимур. — Поверь мне, Эдуард Александрович выбор дочери не оценил. По крайней мере, сразу.
— Стало быть, потом оценил?
— Скажем так, расстались мы полюбовно.
Да, действительно. Здоровались Тимур с Ворошиловым, как старые хорошие друзья, а не как враги.
— Ясно. Надеюсь, нашей операции они не помешают? — спрашиваю холодно.
— Конечно, нет, — отвечает Бойцов, широко улыбаясь мимо проходящей Нонне и по-хозяйски привлекая меня к себе. Целует нежно в губы, я краснею, как девчонка. С ума схожу от близости. Его бывшая жена наш поцелуй замечает, а Тимуру хоть бы что. — Давай работать, Лер. До начала обеда надо опросить всех присутствующих.
— Хорошо, — сдавленно отвечаю.
В груди разочарование плещется. Почему у меня всегда так? Кажется, счастье вот-вот уже. Почти в руках. И непременно что-то случается.
— Добрый день, — улыбаюсь женщине, стоящей сразу возле небольшой статуи в виде льва. — Красивая у вас шляпка. А вы тоже родственница?
— Да, — она в ответ оживляется. — Марианна Никитина, родственница по линии матери Риммы Харисовны.
— Ой, как интересно, а мы с мужем, с Алёшей, — киваю в сторону Алёши-Тимура, — по линии отца. Чудесный праздник, правда?
— Да уж… Непейводе денег явно девать некуда, — скептически озирается Марианна. — Думают, если они есть, то все можно. Все такие…
— Все?
— Ну да. Непейвода. У отца-то, у Хариса — еще одна семья была. Это ещё в довоенные годы случилось. По тем меркам скандал был — на всю область. Мне мама рассказывала.
— А они тоже здесь? — удивляюсь. — Та семья? Тоже Непейвода?
— Нет, конечно. Римма терпеть не может тех родственников. Даже в генеалогическое дерево не вписала.
— А разве это достоверно?
— Деточка, ты очень наивная, — смеется Марианна, обмахиваясь веером. — Историю вершит тот, кто её пишет. Только и всего.
— Ясно, — устало вздыхаю. — А как вы относитесь к сегодняшнему балу. Я очень надеюсь на красивое платье и украшение.
— Да уж, украшений у них много. Коллекционеры те еще. Даже удивлена, что позволят одевать всем, кому ни попадя. Римма собирала эти камни по всему миру. У нее есть какая-то собственная цветовая схема. Искала то хризолиты, то раухтопазы, то рубины.
— Рубины? — заинтересовываюсь, вспоминая диадему Лымарской. — И нашли?
— Конечно, вечером всё посмотрим, — заговорщицки подмигивает.
— Жду не дождусь, — скромно соглашаюсь и отхожу к следующей группе гостей.
Периодически поглядываю на майора, который сначала так же, как и я, проводил опрос, а потом остановился рядом с бывшим тестем и около пятнадцати минут ведет беседу.
— Привет, — слышу звонкий голос сбоку.
— Привет, — мажу взглядом по светлым волосам и шелковому платью. В нос проникает тонкий, цветочный аромат духов.
— Таня, кажется? — дружелюбно спрашивает Алёна. — Или это подставное имя? Как и у Алексея?..
— Как угодно, — пожимаю плечами.
Снова опускаю взгляд в экран телефона. Прохожусь по списку, отмечая тех, кого уже опросила. В целом, к Римме Харисовне и Киму все относятся довольно ровно, без особых заискиваний и ненависти. Единственное,
