ствол. Облизываюсь нетерпеливо и склоняюсь над нежной головкой. В нос снова проникает знакомый запах. Я уже это делала, в ту ночь.
— Ты же сказала, что без резинки для волос не можешь? — спрашивает Тимур с хрипотцой, толкаясь членом в мой гостеприимный рот и обратно.
— Просто… без тебя я не могу больше, — шепчу самое романтичное из того, что я когда-либо произносила.
Глава 19
— Что ты делаешь? — смеюсь, чувствуя теплую ладонь на животе.
Приоткрываю глаза. В окнах ещё немного пасмурно, вот-вот наступит рассвет.
— Хочу пожелать тебе доброго утра, — хрипит Тимур мне на ухо, откидывает одеяло, которым мы оба укрыты, и сдвигает руку ниже.
Препятствий в виде белья не встречает, потому что спали мы абсолютно голые. Всю ночь. В обнимку. Прямо посередине, поверх линии, которую я сделала скотчем в начале вечера. На кровати и внутри себя, в своем сердце. В сердце уже раненном… этим же самым мужчиной. И если отдирать клейкую ленту от кровати будет довольно просто, то вторую, из себя, придется вырывать только с мясом.
Мужская ладонь подтягивает меня поближе и оглаживает бедра.
Надо сказать, этот способ желать доброе утро, мне нравится больше предыдущего, когда Тимур заявил, что «вместе мы больше не пьем» и выставил меня за дверь.
Тогда я была обескуражена, а если бы подобное повторилось сегодня — вообще себя не собрала бы.
— Ти-имур… Как это приятно… — стону.
Прикрыв глаза, откидываюсь на твердое плечо и позволяю пальцам майора делать между ног всё, что заблагорассудится.
— Хочу… тебя попробовать, — он сообщает, разворачивая моё полурасслабленное тело на спину.
— Что? — приподнимаюсь, уперев локти в кровать и испуганно на него смотрю. — Не-ет… Я не хочу, Тимур. Пожалуйста, не надо.
Смущаюсь ужасно.
— Хочешь, — усмехается он, устраиваясь ниже. — Ты вся трясешься от того, как хочешь.
— Это от недосыпа. Мы уснули полтора часа назад.
— Сейчас проснешься, фенистилка. Покажу тебе то, что ни одна баба сама себе не сделает.
— Хватит называть девушек бабами, Тимур, — недовольно выговариваю. — Это неприятно. Всё равно, что я тебя бы называла, скажем, дядькой.
— Блядь, как хочешь называй, — хрипло смеется он. — Поверь мне, тебе очень тяжело будет обозвать так, как я ещё не слышал.
Тут же смолкает и нахмуривается, будто лишнего сболтнул.
— Это почему это? — настораживаюсь.
Наблюдаю, как выражение заспанного лица Бойцова несколько раз меняется. Сначала становится задумчивым, затем превращается в брезгливое или такое, словно увидел что-то крайне неприятное. Вместо ответа он снова тянет мои ноги на себя, ухватывается под коленками и медленно раздвигает их.
Оба застываем.
Я в оцепенении и ужасе. Он — в немом восторге.
— Гладкая…
— Угу…
Электроэпиляция творит чудеса.
— А вообще, Лер…
— Что?
— Здесь тоже рыжая? — вопросительно приподнимает брови и снова смотрит.
С ума меня сводит.
Я думала после двух совместных ночей, Бойцов уже не сможет меня смутить, но ошибалась.
— Нет, — злюсь. — Там я жгучая брюнетка, блин. А подмышками вообще темнокожая, прикинь?
Раздраженно закатываю глаза под мелодию гортанного мужского смеха. Его веселье передается и мне, поэтому я счастливо откидываюсь на подушки. В конце концов, кто я, чтобы мешать ему?..
— Мне нравится, когда ты такая, Валерия…
— Какая? — спрашиваю в потолок и вздрагиваю, когда теплые пальцы снова касаются… там внизу, раздвигают половые губы и находят сверхчувствительный после ночного сексуального марафона клитор.
— Настоящая, женственная.
— Я? Женственная? — морщусь.
— Очень. Особенно когда смущаешься. Как сейчас. Перед этим…
Боже. Заткни этого мужчину, а?..
Вздрагиваю от прикосновения влажного языка.
Ну, хотя бы так…
Заслоняю лицо ладонями и окунаюсь в восхитительный, чувственный водоворот. Интуитивно выгибаюсь навстречу мужчине. Раскрываюсь.
— Хорошо?
— Так… так се-бе, — рвано отвечаю и получаю отчетливый шлепок. — Ай, блин.
Смеюсь недолго, потому что мой майор добавляет к языку пальцы. Ласково вводит во влагалище сначала один, затем подключает второй.
— Хорошо, Тим… — Признаюсь, путая пальцы в коротком «ежике» на затылке. — Просто чудесно.
Головой от удовольствия повторяю движения горячего языка. Сначала Тимур кружит им хаотично, словно хочет найти источник наслаждения, как скрытый родник. А когда находит и мои ноги начинают мерно подрагивать, сосредотачивается на одном темпе.
Это… просто охренеть как чудесно!..
Оттягиваю его за волосы, пытаюсь отползти. Безотчётно, потому что сознание сбивается. Тимур крепко держит, не отпускает. Всё рациональное и скучное — то, что мы в данный момент находимся здесь из-за службы, и то, как всё будет потом, при свете дня — отправляется на второй план. Мозг выдает только одну мысль, трансформирующуюся в хриплую фразу:
— Не останавливайся. Пожалуйста, только не останавливайся.
Тимур сдавливает распахнутые бедра, как бы давая понять, что останавливаться и вовсе не намерен. Это вообще не в природе Бойцова. Он прет напролом всегда и везде.
Жар внизу живота нарастает, накатывает размытыми волнами. Вырываю левую ногу из захвата и прохожусь ступней по вздутым мышцам на широкой спине. Всё, потому что мне тоже хочется его потрогать.
Хотя бы так.
Оргазм от его языка действительно отличается от того, что я четыре раза испытывала ночью. Он ярче. Он объемнее.
Мощнее в десятки тысяч раз и будто продолжительнее.
И мокрее, блин.
Через плотный белый туман и марево в голове, слышу, как Бойцов рвёт упаковку презерватива. Приоткрыв веки, прищуриваюсь и сканирую мужчину. Покрасневшие, горящие глаза, сжатые скулы, влажные губы. Вспыхиваю, вспоминая, от чего именно они влажные.
— Иди ко мне, рыжая, — бурчит, нависая сверху.
Обнимаю тяжело дышащего майора сразу всеми конечностями, совсем как австралийская коала — ствол дерева. Запрокидываю голову от наслаждения, как только чувствую раскаленный член внутри.
Тимур трахает размашисто и жадно. Варварски целует шею, сминает грудь. Перестает быть джентльменом, если он вообще знает, как им быть. Мне кажется, в этом мужчине столько первобытного, что даже ментальный джентльмен бы сбежал, роняя тапки.
Мир расходится на наши всхлипы, вздохи и влажные звуки.
Совершив последний удар бедрами, тяжелое тело замирает. Замечаю, как дергается кадык и меняется цвет темных глаз.
Оргазм Бойцова такой же, как он сам. Резкий и обстоятельный. Перевернувшись, растекаюсь по широкой, твердой груди и приподнявшись, нежно целую его в губы. Вспыхиваю, ощущая на них необычный привкус.
— Спасибо, — шепчу, укладываясь на плечо.
— Старость, — усмехается Бойцов, тяжело дыша. — Даже на тройку приходится постараться.
Отпускаю смешок, понимая, как обидела его своими словами тогда, возле усадьбы Лымарских.
— Я на тебя злилась, — признаюсь доверчиво. — Поэтому нагрубила…
— Да понял, — кивает.
Мы ещё около часа пытаемся поспать, а потом по очереди принимаем душ и одеваемся. Для меня такое тесное общение с мужчиной впервые, поэтому смущаюсь, а Тимур ведет себя как
