Конечно! Я отправляю сообщение, но мои мысли уже в другом месте. Мир Кейт, это мир, о котором я только догадывалась, ее жизнь — головоломка, которую я так и не решила. Она была более чем щедра, ее помощь была неизменной, ее ресурсы казались безграничными.
Я серьезно. Заходи в салон! Мария умирает от желания познакомиться с тобой!
Мария? Я набираю ответ.
Да… ну. Моя новая мачеха, лол.
Я больше не могу следить за женами своего отчима. И как долго это будет продолжаться? Твой отец разведется с ней, когда ей исполнится 25, как это сделал бы Леонардо Ди Каприо?
Заткнись, — отвечает Кейт, но я понимаю, что это шутка. Вообще-то Мария — моя близкая подруга еще с колледжа.
Ты никогда не рассказывала мне о ней, — отвечаю я, хмурясь, хотя она этого не видит.
Ну, я встретила ее в колледже. Но она не училась, а работала. В любом случае, я расскажу тебе обо всем, когда мы встретимся. Как насчет завтра?
Я внутренне содрогаюсь при мысли о том, что мой отчим, его кризисы среднего возраста регулярны как часы, женится на ровеснице Кейт… это просто странно для меня.
Завтра работаю. Как насчет субботы днем?
Отлично. Тогда увидимся, сестренка.
Я со вздохом кладу телефон. Странная ситуация с Марией, новой "мамой" Кейт. И дело не только в возрасте, но и в том, что Кейт упомянула о ней вскользь, как о чем-то постороннем. Как будто там есть какая-то история, о которой я только догадываюсь. Что ж, полагаю, суббота все раскроет. Я также не могу не задаться вопросом о внезапном молчании Грейс. И под этим скрывается более глубокий вопрос — насколько глубоки связи Кейт?
Я выглядываю наружу, а там Александр, рассекающий воду, словно сейчас середина лета, а не конец осени. Пар от водонагревателя должен подниматься в холодном воздухе, но этого не происходит. Как он сейчас не превратился в ледышку?
Я двигаюсь к бассейну.
Застываю на месте, не зная, что делать: шок от того, что он плавает на морозе, или от того, как вода подчеркивает все вокруг. Я определенно напугана, но не могу понять, что это — его очевидная невосприимчивость к холоду или то, как мощно двигаются его мышцы. Скорее всего, и то, и другое.
Мне стоит спросить о Грейс, но эта мысль ускользает, когда он заканчивает круг и зависает на бортике бассейна, переводя дыхание. Это зрелище выбивает воздух и из моих легких.
— Привет, — мой голос едва превышает шепот.
— Александр поднимает глаза, по его лицу стекает капля.
— Привет.
— Тебе не холодно? — Глупый вопрос, но это все, что у меня есть.
Он хихикает, глубокий звук, который, кажется, проникает прямо в прохладный воздух.
— Не холодно.
— Сейчас буквально конец октября, — отвечаю я.
— Ну и что? — Он ухмыляется, и эта кокетливая нотка в его голосе заставляет мое сердце совершать кувырки. — Мне в любом случае нужно делать зарядку, верно?
Верно. Упражнения. Я тяжело сглатываю, мои мысли бегут. Неужели я действительно стою здесь и волнуюсь из-за упражнений? Сосредоточься, Эмма. Грейс. Ты собиралась спросить о Грейс.
Я стараюсь не дрожать, наблюдая за ним, и холод кажется его союзником, а не врагом.
— Я собиралась спросить тебя кое о чем, — говорю я ему.
Он поднимает бровь, вода стекает по его лицу.
— Конечно.
— Что случилось с Грейс? — Успеваю сказать я, даже когда он одним плавным, почти артистическим движением вытаскивает себя из бассейна. Его телосложение демонстрируется во всей красе, и на секунду мои слова застревают где-то в горле.
— Ее уволили, — непринужденно говорит он, протягивая полотенце.
— Просто уволили?
— Да. Почему тебя это волнует? — Он не смотрит на меня, сосредоточившись на вытирании себя.
— Моя сестра, Кейт. Она беспокоится о ней. — Я наблюдаю за его движениями, полотенце теперь обмотано вокруг его талии.
Его лицо ожесточается, легкая манера поведения исчезает как туман.
— Откуда твоя сестра знает Грейс?
— Ну, очевидно, они познакомились в колледже. Много лет назад. Мир тесен, верно? — Я улыбаюсь, пытаясь разрядить обстановку.
— Мир тесен, правда. — Его улыбка не доходит до глаз.
Что-то меняется в воздухе, и я чувствую, как он меняется.
— Я знаю, что Грейс была предателем. Мне сказал Николай. Я полагала, что ее уволят, но… — Я делаю секундную паузу, обдумывая, что сказать дальше. — Вы причинили ей вред?
— Мы не причиняем вреда тем, кто этого не заслуживает, Эмма.
Это предупреждение, тонкое, но ясное. Мне не следует заглядывать слишком глубоко. Мертва она или нет, но некоторые истины лучше оставить погребенными.
— Итак, теперь, когда у вас больше нет помощника, скоро ли эта роль будет занята? — Я подталкиваю, пытаясь увести нас от опасной воды.
— Ты опять задаешь слишком много вопросов, Эм.
Эм. Это прозвище вызывает во мне неожиданную теплоту, сладость, которая, кажется, противоречит человеку, стоящему передо мной. Это обезоруживающе приятно, и на мгновение я забываю о холоде.
— Давайте зайдем внутрь. Ты простудишься. — Говорит он с серьезностью, которая почти заставляет меня рассмеяться.
Этот человек, который только что был в бассейне, беспокоится о том, что я простужусь? Это абсурдно, но в то же время довольно мило.
Я отдаю ему должное.
Он ведет меня обратно в тепло особняка, его рука мягко ложится на мою спину. Его прикосновение — защитное, собственническое, и от него по моей коже пробегает каскад мурашек.
О, черт.
— Как, ты говоришь, зовут твою сестру? — Вопрос Александра вырывает меня из тепла его прикосновений.
— Кейт. Кейт Мэдден, — отвечаю я, и холод медленно отступает под его вопросительным взглядом.
Он слегка хмурится.
— Я думал, твоя фамилия Бланкс.
— Ах, да. У нас разные отцы. Это долгая история. — Говорю я, чувствуя, как на меня наваливается груз семейной истории.
Он смотрит на меня с интересом.
— Я бы хотел ее услышать.
Я
