Книга Ходок - Василий Седой

мыслящий рационально, и отличающийся неслабой хозяйственностью. Он предложил построить из леса, которого у нас много, подобие огромного ящика. Переложить туда эти снаряды, освободив таким образом вагон. А ящик, заколотив наглухо, оставить дожидаться моего очередного похода в прошлое. По его задумке, уходя, я просто заберу эти снаряды с собой. Так проблема и рассосется.

Мне идея понравилась. Правда, фиг его знает, получится ли утащить отсюда такой груз. А депутат возмутился. По его мнению, не нужно делать зазря лишнюю работу. Если утаскивать в прошлое, то можно сделать это и в вагоне. Сепа ехидненько так улыбнулся и спросил:

— А когда эта канитель, связанная с анклавами, закончится?

Депутат в ответ задал свой вопрос:

— А при чем тут анклавы?

— При том, что какого-либо металла нам взять неоткуда, а имеющийся в наличии имеет свойство изнашиваться, ржаветь, да и просто теряться. Пока у нас его много, но что будет лет через двадцать или пятьдесят? Ты не думал? — Выпал я на одном дыхании. Сепа обвиняюще направил на депутата указательный палец.

— К тому времени планету уже освободят от этой напасти, и все наладится. — Парировал депутат. Народ посмотрел на него, как на конченого дебила. По приблизительным расчётам, сделанным энтузиастами в интернете, ходоков сейчас осталось сильно меньше двадцати процентов от изначального значения. Соответственно, быстрого результата ждать не приходится.

В итоге, всё-таки решили действовать по варианту, предложенному Сепой.

По окончании дебатов, этот сраный депутат, выставив вперёд свое необъятное пузо, попёр на меня буром, брызгая слюной и выкрикивая, что он упечет меня в тюрьму на веки вечные. Ручонками, похожими на окорочка свиньи, он попытался толкнуть меня в грудь.

Если в начале его визгливого выступления я слегка даже опешил, то, когда он протянул ручонки, не сдержался, слегка озверел и зарядил ему правый боковой со всей пролетарской ненавистью. От души долбанул, так, что сам почувствовал под рукой хруст челюсти. Хорошо приложился, надёжно.

Депутат хряпнулся на землю, лицом вперёд, как подрубленный. А менты снова дружно шагнули в мою сторону.

Злой, как сотня демонов вместе, я, не отводя глаз от этих служивых людей, громко, чтобы услышали все, произнес:

— Стесняюсь спросить, друзья, а как долго вы собираетесь кормить бездельников?

При этих словах один из милиционеров запнулся, а другой потянул руку к кобуре. Зря он это сделал. Дурость сотворил несусветную. Он здесь чужой, и находясь среди толпы людей, которые в лихие девяностые ни под кого не прогнулись, достать пистолет — так себе решение, самоубийственное. Минуты не прошло, как этих двоих скрутили. Оружие отобрали и стали решать, что с ними делать.

Как не странно, только что мирные люди сейчас разделились на две части. Одна из них предлагала притопать этих троих в болоте, а вторая — сделать тоже самое, только предварительно пристрелив. Мирных решений вопроса не прозвучало ни от кого.

На молодых парней даже смотреть было больно. Когда они осознали, что влипли в всерьёз, и никто их жалеть не собирается, сразу проявили характеры и показали, кто есть кто. Один начал плакать и проситься, обещая вести себя примерно, будто дите малое. Второй насупился, смотрел на народ исподлобья и молчал, сжав зубы так, что желваки на скулах побелели. Только депутат спокойно валялся под ногами людей, не ведая, что сейчас решается его судьба.

Честно сказать, если на депутата мне было пофиг, то молодых парней стало жалко. Не жили ведь ещё совсем. Поэтому я высказался в их защиту, напомнив людям, что нас и так немного в анклаве. Будет совсем неправильно так распоряжаться человеческим ресурсом.

Я предложил пока отложить казнь и попытаться перевоспитать. Если не получится, то тогда казнить, как бешеных собак.

Так или иначе, я отстоял ребят, и они не хуже всего человечества теперь должны заслужить право на жизнь. Не все так страшно, как кажется. Народ у нас отходчивый, поэтому ребятам ничего не грозит, если, конечно, чудить не начнут.

Домой я возвращался уже в хорошем настроении. Поэтому предьява жены, которая при встрече затащила меня в укромный уголок, образованный двумя сараями, застала меня врасплох.

— Ну, давай, рассказывай, кобелина, про своих баб исторических…

Глава 8

— Эммм, — я только и смог выдавить в ответ, при этом напряжённо размышляя:

— Как узнала? Неужели в вещах что-то нашла?

— Не мычи, мне бабы все рассказали, что ты после возвращения изменился, и их теперь к тебе тянет. Рассказывай давай, что ещё, кроме прилипалы получил от инопланетян?

Я выдохнул с облегчением. Так и инфаркт можно схлопотать. Однако, ответил с возмущением:

— Вот ты зачем так спрашиваешь? Я уже черти что подумал. Откуда бы мне знать, почему бабы возбудились? Ничего, кроме прилипалы, мне инопланетяне не давали.

У жены на глазах заблестели слезинки, и она неожиданно произнесла каким-то обреченным голосом:

— Я и сама заметила, что ты после возвращения уже не такой. Ты стал, как лакомство, которого хочется все больше и больше.

От её последних слов я даже вздрогнул. Совсем недавно я уже слышал подобное от другой женщины.

Как смог, успокоил благоверную, хоть сделать это было нелегко. Она зациклилась на проблеме, и все тут. Не понимает, что тут в пору мне переживать, а не ей.

Если мне действительно подсунули подобную способность (что бабы липнут ко мне, как мухи на известную субстанцию), то это вообще трындец полный. Теперь становится понятным поведение Татьяны, воспылавшей страстью к старому балбесу. Но с ней ладно. Она не замужняя, поэтому простительно. А вот что будет, если подобная хрень случится с замужней дамой, да ещё имеющей ревнивого мужа? Вопрос, что называется, на засыпку. Ещё мне только таких проблем и не хватало! Тут не знаешь, как выжить, а ещё и такое. Будь это в молодости, и не имей я жены, может даже порадовался подобному. Сейчас мне такая хрень и нафиг бы не нужна.

До конца дня я маялся в тяжёлых раздумьях, пытаясь придумать, как избавиться от такого подарка. Или, на крайний случай, каким-то образом нивелировать воздействие на противоположный пол. Ничего толкового не надумал, поэтому плюнул и постарался забыть о проблеме. Может, сама собой рассосется.

Хорошо всё-таки дома, все привычно. Жизнь ровная, без каких-либо передряг, ляпота. Только беда в том, что уже через неделю я заскучал. Воспоминания о похождениях в прошлом нет-нет да и накатывали, заставляя кровь быстрее струится по жилам. Очень хотелось снова переместиться в то же время и посмотреть, что и как там изменилось. Не зря ведь, наверное, мне начислили