у которой раньше было кольцо.
— Да, я помню. А зачем оно ему? Стой… Ты же не хочешь сказать, что эта Присцилла теперь тоже призрак? И что ее муж хочет как-то уничтожить кольцо? Блин, как же я раньше-то не сообразила? Маргарет была уверена, что призраками становятся только те, кого похоронят с кольцом. Она мне так и сказала. Но мне это еще тогда показалось странным. А Присцилла тоже выбрала мужчину. Елки…
— Питер все узнал еще в октябре, когда они с Тони туда ездили. Но мне ничего не сказал. Раскололся, только когда получил письмо.
— Подожди, но как муж может кольцо уничтожить? Нужен же кровный родственник, насколько я понимаю. И вообще… ничего не понимаю.
Люська, как смогла, пересказала мне все, что узнала от Питера.
Маразм крепчал, подумала я. Никогда не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже.
— Ну вот, — подытожила Люська. — Питер боится, что он попытается уничтожить это кольцо. Ну, не он сам, а через сына.
— Думаешь, это возможно? Мы-то со своим так и не смогли ничего сделать.
— Да, но… Ты же сама столько раз говорила, что тогда произошло что-то плохое. И Питер боится, как бы не стало еще хуже. Хочет найти его и привезти в Рэтби. Чтобы дракон стерег все три.
— Не нравится мне это, Люсь, — вздохнула я. — Оставить бы все это уже. Кольца в другом мире, зачем туда снова соваться?
— Думаешь, мне нравится? Но Питер говорит, что если что-то случится, плохо будет обоим мирам, ведь они связаны между собой.
После этого разговора мне стало совсем кисло. Мало было всяких мрачных предчувствий, теперь к ним добавилось еще одно. Ничего хорошего от этой поездки Питера я не ждала. Но сильно переживать из-за этого просто не было сил.
9. Благие намерения
Говорят, когда-то в Англии были суровые зимы. Королева Матильда сбежала из осажденного Оксфордского замка, спустившись в белой одежде по крепостной стене и пробравшись по льду Темзы. А сейчас в январе сплошные дожди.
Тони стоял у окна и смотрел в темноту, из которой свет уличного фонаря выхватывал блестящие косые струи. Дождь начался еще перед Рождеством и шел с небольшими перерывами уже вторую неделю подряд. Все двенадцать рождественских дней — до самого Крещения. Когда он в последний раз видел белое Рождество? Давно. А кажется, что недавно. И что Света была рядом…
Света могла быть рядом. И, может быть, специально для нее, на Рождество выпал бы снег. Но…
Он хотел позвонить ей. Несколько дней после разрыва с Эшли набирался храбрости. И уже почти совсем набрался. Наверно, даже и позвонил бы, если б не Джонсон.
— Хотел написать Эс в Фейсбуке, — сказал дворецкий словно между прочим, когда они обсуждали поставки с ферм. — Но, оказывается, она удалила страницу.
— Зачем? — это вырвалось само собой, хотя спрашивать определенно не стоило.
— Зачем удалила? Не представляю.
— Зачем написать хотел?
— Поздравить с замужеством.
— Что?! — Тони показалось, что он ослышался.
— А ты не знал? Она должна была выйти замуж. Тоже пятого декабря. Наверно, и вышла.
— За кого?
Язык не слушался, губы онемели. Перед глазами плавали черные круги. Внутри словно оборвалось все.
— Откуда мне знать. Может быть, за своего бывшего бойфренда. Леди Люси не говорила.
Где-то краешком сознания пробежала мысль, что Джонсон сказал «леди Люси», а не «леди Скайворт», хотя раньше никогда себе подобного не позволял. И то, что она поведала дворецкому о таких вещах… Похоже, ей удалось наконец приручить Джонсона. Впрочем, ему-то что за дело?
Выйдя в сад, Тони набрал номер Люси. Она долго не брала трубку, наконец взяла и, даже не поздоровавшись, довольно нелюбезно поинтересовалась, что ему надо.
— Скажи, Света вышла замуж? — спросил он.
Люси молчала. С таким замиранием сердца он не ждал даже результатов анализа на ВИЧ в студенческие годы, когда знал, что есть чего бояться.
— Нет, не вышла, — наконец ответила она. — А что тебе так пригорает? Не все ли равно?
Видимо, он очень шумно выдохнул, потому что Люси ехидно добавила:
— Не вышла, потому что попала в больницу, только и всего. Так что можешь не радоваться, это вопрос времени. Выйдет из больницы — и выйдет. Замуж.
— Что с ней? — испугался Тони, не обратив внимания на последние слова.
— Последствия общения с твоим дружком. Который в штанах. Осложнения беременности.
— Это опасно?
— Может, да, может, нет. Неизвестно. Но тебя это не касается. О ней есть кому позаботиться.
— Люси!
— Ну поори еще, поори! — возмутилась Люси и отключилась.
Походив по саду взад-вперед, Тони набрал номер Питера.
— Извини, Тони, я очень занят, — сказал тот. — Давай позже. Если, конечно, в замке не пожар.
Он надеялся, что Питер перезвонит, но так и не дождался. И сам перезванивать не стал.
Какой смысл?
Наверняка Света выйдет замуж за этого своего Федора, за кого же еще. В первый раз не получилось, может, во второй получится. Даже если и назло ему. Наверняка назло — не зря же выбрала пятое декабря. Знала ведь, что до него дойдет, кто-то скажет. Если не Люси, так Питер. А получилось, что Джонсон.
Две недели до Рождества слились в один мутный бесконечный день, когда он доказывал себе, что так лучше. В конце концов, ведь не он же ее бросил. Света даже не захотела с ним поговорить. Просто хлопнула дверью. Причем больше недели притворялась, что ничего не произошло. Во всех смыслах. Не сказала о том, что беременна. Не сказала о том, что видела его с Эшли и слышала разговор горничных. Да, получилось ужасно, и перешагнуть через это было бы трудно. Но она ведь даже и не пыталась. Если бы она его любила… если бы действительно любила, разве так поступила бы? Он бы понял, если бы Света в тот же день пришла к нему, надавала по морде, как Эшли, сказала, что не желает его больше видеть. Но молчать столько времени? Притворяться, что все хорошо? Каждый вечер ложиться с ним в постель и заниматься любовью? Это что, в порядке вещей?
Так что все к лучшему. Пусть выходит замуж за своего замечательного Федора. Все равно бы у них ничего не получилось. Она с самого начала только и делала, что цеплялась ко всему, все время его в чем-то подозревала, на что-то обижалась. С чего он вообще взял, что они друг другу подходят? Ну да, красивая женщина, с прекрасной фигурой, умная, в постели просто огонь, ни с кем ничего похожего
