не слышала или просто не хотела слышать. В какой-то момент я едва не пожалела о том, что не позволила Арду пойти следом — куда мне было угнаться за вёрткой, шустрой девчонкой, что белкой скакала там, где мне нужно было пригибаться или боком пролезать между стволами. Но, рано или поздно, всё заканчивается. Закончился и наш бег по пересечённой местности.
Милана выдохлась и забилась под выступающие корни огромного дерева, сверкая на меня оттуда влажными от слёз глазами.
— Милая, вылезай, — присев рядом с деревом на корточки, позвала её я. — Давай поговорим.
— Не хочу! — словно, дикий котёнок (или правильнее говорить — лисёнок?) прошипела она. — Ты всё равно меня не послушаешь и сделаешь всё по-своему!
— А ты попробуй, — устало вздохнула я.
Она отчаянно замотала головой и забилась в нору ещё глубже, а я с трудом сдержала желание прикрикнуть на неё или побиться головой об один из мощных корней. Наплевав на чистоту и целостность одежды, плюхнулась прямо на мох пятой точкой и поставила на согнутые колени локти, подперев ими голову.
— Как знаешь, — спокойно сказала девочке. — Значит, так и будем здесь сидеть.
Милана фыркнула и гордо промолчала, а я украдкой постаралась осмотреться, пытаясь понять, куда нас занесло. Выводы были неутешительные. Во-первых, мы заблудились. Здесь не то, что тропинок, а даже просветов между деревьями практически не было. Во-вторых, судя по исполинским размерам стволов, мы, петляя, оказались в северо-западной от отеля части леса, куда даже дядька Залик предпочитал не заглядывать, утверждая, что теряет там силу и ориентацию в пространстве. Это Леший-то!
Когда я вышла из здания, было около трёх часов пополудни. С полчаса я наблюдала за Ардом и компанией, и ещё час-полтора гонялась по лесу за шустрой Миланой, совершенно забыв обо всём. В лесу темнеет гораздо раньше, особенно, в таком густом, а значит, у нас есть часа три, не больше, чтобы выбраться отсюда или дождаться помощи. Учитывая, что я совершенно не ориентируюсь в таких местах, а Милана, хоть и оборотень, но ещё маловата, вывод можно сделать один — мы в заднице.
— Долго ты собираешься дуться? — ещё минут через десять спросила я, понимая, что сидеть тут вот так — слишком глупо.
— Столько, сколько потребуется, чтобы ты пообещала, что не будешь ничего рассказывать Арду в ближайшие дни, — проворчала Милана, хлюпнув носом, и размазала оставшиеся от слёз грязные дорожки по лицу.
Глава 12
— Что за ребячество? — вздохнула я и попыталась до неё достучаться: — Пойми, милая, этим обманом мы делаем всем только хуже. Рано или поздно, господин проверяющий узнает правду. Но, одно дело — водить его за нос, держа на расстоянии, а другое — заставить поверить, что мы — настоящая семья. Он не простит. И, подумай, что будет, если ты к нему привяжешься, а он исчезнет или причинит тебе, пусть и невольно, душевную боль, пылая жаждой мести?
Конечно, я не думала, что Ард отыграется на ребёнке, но кто его знает, на самом деле.
— Я и к тебе привязалась, — внезапно сказала Милана так тихо, что я услышала только чудом. — Что будет, когда исчезнешь ты? Или хочешь сказать, что останешься здесь и будешь дальше играть роль любящей мамочки?! — в последних словах прозвучала смесь настолько противоречивых эмоций, что я сама едва не заплакала.
Там было всё — вызов, злость и недоверие, затаённый страх и почти болезненная надежда, что сбивала дыхание и переплетала остальные эмоции в тугой комок, подчёркивая их ещё больше. Но, самое ужасное, что я и сама испытывала что-то похожее.
Не представляла, как можно всё провернуть и договориться с настоящим отцом Миланы, чтобы не выгонял меня и не претендовал на что-то большее, нежели забота о его дочери, которую я уже начинала считать своей… Как пережить месть и презрение Арда, когда он узнает обо всём. И, вообще, десятки таких “как”!
— Может, и хочу, — пожала я плечами, понимая, что Милана, затаив дыхание, ждёт моего ответа.
— Правда?! — подпрыгнула она на месте и ойкнула, ударившись об один из корней головой. — И будешь моей мамой?
— Буду, — улыбнулась я, глядя на немного шальные искорки счастья у неё в глазах.
— С ума сойти! — выдохнула лиса и ломанулась из своего убежища, чтобы меня обнять.
А в следующий миг раздался громкий треск с нашей стороны дерева, с которым обломился один из корней прямо под нами, а земля клочьями начала осыпаться вниз, утягивая нас за собой.
— Держись! — крикнула я и стремительно протянула ладонь, за которую судорожно схватилась Милана.
Второй рукой я вцепилась в толстый корень у меня над плечом, пытаясь удержать себя и девочку от падения. Мышцы рывком натянулись, до острой боли и хруста в суставах, когда земля под нами провалилась целым пластом, ухнув в какую-то берлогу, у которой не было видно дна.
— Аккуратно держись за меня и переползай вверх, на корень, а по нему — на землю, но подальше от обрыва, — сквозь зубы выдавила я, чувствуя, как вздуваются вены от напряжения и понимая, что долго нас двоих не удержу.
К счастью, задавать вопросы и спорить Милана не стала, за что ей огромное спасибо. Вместо этого она тесно обхватила меня ногами, а затем — руками, освобождая мою ладонь и позволяя схватиться за ветку и ею тоже, а потом, дрожа и замирая, полезла наверх.
Едва девочка ступила на корень, оттолкнувшись от моих плеч, я выдохнула с облегчением, но ненадолго, потому что, стоило Ланке встать на ноги и сделать шаг, раздался ещё один треск, и мы с визгом всё-таки полетели вниз. Обе. Единственное, что я успела сделать — перехватить лису в воздухе, прижимая к себе и немного извернуться в полёте, рухнув на спину, так и не разжав рук.
Наверное, от сильного удара я ненадолго потеряла сознание, потому что, более или менее, пришла в себя, когда Милана, громко рыдая, стала трясти меня за плечи.
— Постой, — прохрипела я, вяло отстранив её рукой. — Сейчас, детка, подожди минутку. Всё хорошо.
Прикрыв глаза, попыталась пошевелить ногами и перевернуться, проверяя целостность костей, и глухо застонала, понимая, что только чудом ничего не сломала, отделавшись множественными ушибами. Впрочем, ощупав руками землю под собой, поняла, что за это стоило благодарить пласт мха и куски обвалившегося дёрна, что сработали, как перина, принимая наш вес.
Сквозь неровную дыру вверху проникал рассеянный свет, и это позволило немного осмотреться. На берлогу место, в котором мы оказались, походило меньше всего. Скорее, узкая дыра, в
