портрета, да так и забыли за ненадобностью. А необученная и пугливая прислуга, вроде глупой девчонки, не рискнула тронуть хозяйскую вещь.
– Ты и сейчас прекрасно выглядишь, – Олаф по-своему истолковал мой ступор и пристальный взгляд. Он уже избавился от дурацкого ведра и внимательно рассматривал интерьер. – Иногда я даже жалею, что мы затеяли всю эту историю. Особенно когда ты так неожиданно стала холодна.
Я сморгнула и усилием воли заставила себя повернуться к портрету спиной.
– О чём вы, Олаф?
– Мне не нравится, когда ты разговариваешь со мной так, словно мы едва знакомы, – пожаловался тот.
«Да мы вообще не знакомы!» – взвыла я про себя, не зная, что отвечать, и теряясь в противоречивых догадках.
К счастью, именно в этот момент за тонкой перегородкой что-то стукнуло, и раздался тихий возглас. Видимо, девице надоело имитировать обморок и она попыталась выбраться. Надо признать, очень вовремя!
– Прислуга! – скривился Олаф. – Только и знают, что подслушивать!
Он резко встал с дивана и направился к двери.
– Желаете отдохнуть перед обедом? – спросила я, посторонившись.
Хотелось ещё немного побыть в комнате, буквально пропитавшейся лёгким ароматом сандала и незримым отпечатком личности Эйнара. Заглянуть в книги на столе, посидеть в его кресле…
– Успею ещё отдохнуть, – хмыкнул мужчина, беря меня под локоть. – Сначала я хочу найти укромное местечко и поговорить с вами без лишних ушей, дорогая сестра. Дела семейные, знаете ли, не терпят свидетелей.
– Ну же, ведите, Фрейа, – поторопил он. – Где нам поговорить?
– Вы уверены, что это обязательно?
– Естественно. Сами понимаете, нам нужно обсудить ту историю.
Странные намёки Олафа раздражали. А незнание ситуации возводило это раздражение почти до уровня паники. Какую историю он имел в виду? Чего я должна бояться? От чего защищаться? А самое главное, что это за дела такие семейные, на обсуждение которых Эйнара не приглашают?
Мне совершенно не хотелось оставаться наедине с Олафом.
– Быстрее, Фрейа.
– Хорошо, пойдёмте к окну. Там нам не помешает, – вздохнула я.
– К окну… – поморщился Олаф. – Ладно, пусть будет окно. В этом доме и правда не найти спокойного места.
Он устроился в оконной нише и щелчком смахнул невидимую пылинку с широкого подоконника из полированного мрамора.
– Присядьте.
– Спасибо, постою, – резко отказалась я. – Мрамор слишком холодный, а прохлады в этом краю и так в достатке.
– Увы, душа моя, – хмыкнул он. – Удивлён, что ты так хорошо держишься. Ты же всегда терпеть не могла холод.
– Хорошая компания с лихвой компенсирует неудобства.
– Как же двояко это прозвучало… Впрочем, это то, что мне в тебе больше всего нравится, и то, за что я тебя порой мечтаю придушить. Никогда не называешь вещи своими именами, да?
– Почему же, – слегка растерялась я. – Я вполне искренна.
– Ну, разумеется. И кто же здесь выступает в роли хорошей компании? Тупые крестьяне? Или муж, который тебя ещё до свадьбы раздражал до зубовного скрежета?
Конечно, отношение настоящей Фрейи к Эйнару сюрпризом не стало, но вот то, что Олаф упоминает это как нечто само собой разумеющееся, заставило сжать зубы.
– А, я понял! – вдруг воскликнул он. – Хорошая компания – это местная волчья стая! Наверняка с ними ты можешь всласть поболтать о своих проклятых ритуалах. Уверен, звери оценили кровавые подробности по достоинству.
– Кровавые подробности? – я приподняла бровь.
– Ну вот, опять Ледяная леди. Шучу, я шучу! – всплеснул руками Олаф, откинувшись спиной на частый оконный переплёт. – Помню, что обещал не напоминать тебе тот случай, но он такой забавный, что не удержался… Кстати, о ритуалах, – в голосе мужчины прорезался металл. – Я потратил почти неделю на дорогу сюда и, мягко говоря, разочарован результатом.
– А что не так?
– Всё, моя дорогая, – сказал он и крепко обхватил обручальное кольцо на моём пальце. – Братец доволен жизнью, отсюда вывод – у тебя ничего не получилось. Как так? Ты обещала, что накладок не будет, что провал возможен, только если боги лично вмешаются в ритуал. Но это даже обсуждать смешно: где боги, и где дела наши грешные? Но результата по-прежнему нет… В чём дело, Фрейа? Ты выбрала не слишком морозную ночь для задуманного? Или кто-то помешал?
Я молчала. Однако в голове кипел настоящий ведьмин котёл из разношёрстных мыслей, и ни одна мне не нравилась.
– В чём дело, милая? Требуется помощь? Если что-то нужно из столицы, ты только скажи, – мягко и, как мне показалось, вкрадчиво проговорил Олаф. – Мы не боги, нам свойственно ошибаться. А ритуалы твои – экспериментальные. Неудивительно, что чего-то не учла.
– Я многого не учла, – медленно, словно ступая по тонкому льду, заговорила я. Странные фантазии родственничка следовало давить в зародыше. Ни к чему дарить пустые надежды, хоть я и с каждым часом все меньше понимала, на что он надеется. Но и подозрения, неизбежные при резких поворотах, мне тоже без надобности. – И столица тут не поможет.
– В этом доме ничего не поможет, только если всё сжечь подчистую. Ты знала, что о твоей внеурочной прогулке в лесу мне сообщали почти сразу?
– Кто?
– О, позволь не раскрывать всех источников, – самодовольно улыбнулся мужчина. – Ты же не делишься своими.
– Справедливо, – буркнула я. А что ещё оставалось? Поделиться источниками Фрейи я не могла при всём желании – сама их не знала. Но наличие где-то рядом шпиона, каким-то образом докладывающего о моих делах аж в столицу, не радовало.
– В то, что тебя внезапно обуяла любовь к природе и снегу, я, уж прости, не верю, – продолжал он тем же заносчивым тоном. – Но в лес ты всё же отправилась. Отсюда вывод: не нашла покоя в доме и решила поискать его под ёлками. Судя по отсутствию результата – безуспешно. Так что же тебе помешало? Или лучше спросить: кто? Говорили, что Эйнар тебя искал тем вечером. Он что-то успел увидеть?
– Нет…
Вдруг Олаф резко развернулся к окну.
– Что это?
Я тоже внимательно вгляделась на творящуюся во дворе суету. В ворота закатывалась угловатая телега, запряжённая низкорослой крестьянской лошадкой, а рядом на своём могучем жеребце ехал мой муж.
– Эйнар вернулся, – озвучила очевидное я. – Наверняка что-то случилось!
Избавившись от навязчивого гостя, стрелой пролетела по коридорам к парадной лестнице. Мельком подумала, что платье слишком лёгкое для зимы, и тут же забыла об этом. В голове метались мысли поважнее. Почему Эйнар вернулся так рано? Зачем притащил с собой страшную телегу? Что вообще случилось?
К счастью, на улицу выбегать не потребовалось. Когда я оказалась в холле, муж уже снимал плащ. Чуть дальше у самой двери стояла смутно знакомая женщина, а из-за её спины выглядывал худой
