он меня изнасиловал, мам. Он меня с другом изнасиловал. А потом из-за него меня чуть не убили.
Мне было до треска в ребрах обидно, жутко, страшно, больно. Я подняла ноги на подоконник и облокотилась о холодное стекло. Ничего не хочу, ничего. Я закончилась именно в этот момент. Все стало бессмысленно, все мои планы, стратегии и наивные желания улетели в пропасть. Я не знаю сколько так просидела, смотрела на ели, дождь, туман. Это не война Тора, это мои слезы. Небо плачет со мной.
— Доброе утро, да! — дверь распахнул Дима. Запыханный, его плечи и грудь быстро то опускались то поднимались. Еще какое доброе, ублюдок. Я оставалась на месте. Мне не было страшно, не было противно, мне было никак. Знаете чувство пустоты, вот оно самое. В животе пусто, на сердце, в голове. Везде!
— Ты любишь меня? — лишь спросила я, проводя пальцем стеклу. Я не знаю почему это спросила именно сейчас и почему это был мой первый вопрос. Наверно потому, что его кабинет моя сплошная биография.
— Нет, но я тобой одержим, бабочка, — Дима подошел ближе. Вид у него был грозный, рассерженный, он словно несся сюда после звонка. Наверное, так и было, пока я пробиралась сюда ему позвонили. Видимо за камерами все-таки кто-то следит. Да и плевать, пусть хоть уследятся…
— Кто на этом фото? — я протянула ему уже слегка мятую бумагу.
— Мы и наши родители, — он даже не взглянул, обошел свой стол и сел в кресло.
— Я не понимаю, — я прижалась к окну. Прохлада мурашками пробежалась по телу.
— Мой отец любил твою мать, потом она умерла, ты жила с нами около года, потом отец тоже умер. Мне было 18, а тебе 4, я не смог взять на себя ответственность ребенка, я ненавидел тебя, — сказал он уже спокойным голосом. Он опустил голову, закусил губу. Думает? Раньше надо было думать, ублюдок.
— Это все, что ты от меня скрывал?
— Хочешь честно? — он уставил свой ясный взгляд на меня, а я просто ждала ответа. Но была пауза, мы промолчали так несколько минут, просто смотря на друг друга. Я не знаю, что чувствую. Как узнавать о таком в 24? Как узнавать о том, что твой «хозяин» был приемным сыном твоей матери. Как вот? Я не могу реагировать адекватно, я вообще никак не могу реагировать, я в бешенстве, спокойна, опустошена и в шоке одновременно.
— Ты еще спрашиваешь, у тебя весь кабинет увешан моими фотографиями, ни твоими Дима, а моими: детскими, подростковыми, фото трехлетней давности. Ты кто вообще такой?
— Вероника, как ты попала в мой кабинет? — неожиданно выпалил он.
— Ты решил соскочить с темы? — сейчас злость начала преобладать. Я хотела взять все эти рамки и разбить о его голову. Да как он мог прикасаться ко мне, как он мог себя так вести, животное!
— Я повторю, как ты попала в мой кабинет?
— Ты же сказал все обо мне знаешь! Ты там выпендривался какой ты крутой и осведомленный! — я встала с подоконника и кричала.
— Говори, — спокойно повторил Лебедев. А я хотела плюнуть в его сука красивое лицо.
— Я хороший взломщик, а твой замок не так уже несгибаем. Я сломала его обычной проволокой.
— Молодец, — он протянул мне руку, — верни фото.
— Оно мое, эти можешь оставить себе, больной ты ублюдок! — я подошла к его чертову столу и нависла над ним. Крик разрывал мое горло, — Как ты мог, чудовище! Как ты мог, сукин ты сын, как только у тебя хватило ума так со мной поступить! Ты чудовище! Я тебя ненавижу, ты понял, Лебедев, — я сделала особый акцент на его фамилии, — я тебя ненавижу, ублюдок!
— Уходи, — прошептала эта сволочь в ответ.
— Давай, гони меня, а вечерком позови своих друзей и трахните меня все! Ты же законченный извращенец, ты просто невыносимый! Гони меня, гони, не забудь только избить! Женю позови, пусть он вообще мне ребра сломает! — ярость овладела мной, я жаждала высказать ему все, что о нем думаю. Не смог забрать меня из детдома? А навещать? Ненавидел? Мм, как интересно, что-то он меня не ненавидел, когда пихал свой член мне в рот! Что-то я забыла, как он меня ненавидел, когда приносил мне цветы и дарил подарки. Лжец. Сам заставил себя поверить в это и сейчас пытается заставить поверить в этот бред и меня. Я не дура! Я не дура!
— Выйди.
— А что я не так сказала? Раз ненавидишь запри не этом твоем третьем, пусть меня все отымеют, а ты смотри, смотри и наслаждайся, пусть меня придушат на холодном полу, лишь бы рожи твоей поганой не видеть? Или хочешь на колени встану, Дмитрий Константинович? Или что, не хочешь мне больно сделать? Ах да ты же уже сделал.
— Ника!
— Что Ника? Что Ника? Ты лжец. Как тебя только земля носит, гореть тебе в аду! Как ты вообще посмел, животное?! Как у тебя рука поднялась, ах да не только рука, но и член! Он ой как поднимается на мои маленькие сиськи, нравится тебе да? Урод!
— Проваливай с моих глаз! — на этот раз уже громче сказал выродок, собирая в руках рамку.
— Стой, — я еще не договорила
— Уходи! — его крик чуть не оглушил меня. Орешь на меня? Да как ты смеешь?
— Глеб попросил меня украсть у тебя папку, он специально меня засунул сюда специально показал мне фото, сегодня утром он попросил меня украсть твои документы, — а я вот решила быть честной с ним. Что-то не чисто в деле. И раз я не могу получить преимущество здесь, значит смогу получить в другом. У меня родилась новый план побега и этот будет вселенски хорош. Я еще думаю о Миле, а сбеги я сейчас, я ее не вытащу. Дима больше не причинит мне боли, в этом я уверена, иначе после всех слов, которые я выкинула ему в лицо, в порыве злости он бы меня уже застрелил. Нет, мы будем действовать по-другому. Безопасно повышаем вероятность.
— Значит мы отдадим ему мои документы, — Дима задумался на минуту, — со щелочью работаешь?
А этот тип точно обо мне много знает.
— Есть идея лучше, — я стояла на своем. Есть один момент, который он точно не ожидает, — отвлечешь его на десять минут?
— Да хоть на 20,- он протянул мне руку. Я отдала ему фото. Он вставил ее в рамку и протянул мне, — поставь в спальне.
— Сколько время? — решила уточнить, тут нет часов.
— Половина девятого, —
