То, как я обвела вокруг пальца полицию и общественность больше не вызывало восторга или утоления чувства справедливости. Теперь это были лишь легкие круги на поверхности воды.
Ветер беспощадно трепал мои волосы, я уносилась по раскаленному асфальту все дальше от места, где оставила след своих старых грехов. Если у Оззи Осборна есть возможность забыть о своем бурном прошлом и стать примерным семьянином, почему я не могу сделать тоже самое? Их осталось четверо. Всего четыре раза проявить осторожность и все, что я сотворила будет лишь частью истории.
Главной проблемой оставалась моя неспособность писать. Как натура увлекающаяся, я не смогла заставить себя сделать что-то больше одного бездарного вымученного абзаца. Мой редактор, на чьи звонки я не отвечала, писал смс за смс с требованием предоставить материал.
Желание все бросить и окунуться в теплую волну внимания Дениса было высоко, но я заботилась о себе 30 лет и справлялась неплохо. Всегда одна, всегда сама с собою. Сейчас ничего не изменилось, я все та же сильная и независимая девушка, просто нашелся мужчина, которому я доверяю. Почему? Да просто так.
Я подумала, что могла бы начать любовный роман, но издательство это не одобрит. Я стала популярна, будучи Криро, беспощадный и безэмоциональный человек, описывающий свои убийства без лишних соплей. Никаких психологических рассуждений, никакого трудного детства. С книгой все оказалось гораздо сложнее. Было два пути: убить сотню людей или начать рассказывать подробнее. Сил и желания на первое у меня не было. Я думала, что забавы ради поиграю в Джона Крамера из Пилы, но получилось скверно. Мне было тоскливо и вдохновение пошло своей дорогой.
Вернувшись в дом, я поставила кофе и включила ноутбук. Моцарт как никто успокаивал мои нервы, остужал голову. Передо мной был листок под номером 21, и я не могла напечатать даже букву. Солнце уже село, две чашки стали грязными, но все внутри меня протестовало. Я нашла двести срочных дел: протереть стол, ответить Денису, найти картинку для заставки. Все что угодно, лишь бы не возвращаться в этот плохо пахнущий подвал. Не в силах бороться с ленью, я бросилась к телефону.
– Здравствуйте, Людмила, – из трубки донесся недовольный крик. Она искала меня слишком долго и так и не получила желаемого. – Да, да, прошу прощения, – я закатила глаза и положила телефон на стол, чтобы дать возможность ей выпустить пар. Как только звуки стихли, я преступила к разговору. – Знаете, книга у меня совсем не идет. Я подумала, что стоит сменить концепцию. Может, что-то легкое, романтичное. Или более магическое, что-то из ряда фантастики. Как считаете? – стоило попытаться повернуть ход истории.
– Как здорово вы придумали, – ее язвительная интонация вывела меня из себя. – Бросим идею, которая сделала вас звездой интернет пространства и начнем что-нибудь с нуля. Вы не успели издать даже одну книгу, а уже позволяете себе творческий кризис? Знаете, что? Мне все это надоело! Я не ваша нянька, не должна искать вас по всей Москве, – я пыталась отвечать, но она не дала мне шанса. – Если до конца недели у меня на почте не будет первых 70 страниц, я передаю дело юристам и крутитесь, как хотите. Ах да, размер неустойки за несоблюдение условий контракта составит два миллиона. До свиданья.
Короткие гудки. Я была в ярости. Да кто она такая, чтобы так говорить со мной? Я выбежала из дома, забыв закрыть дверь. Это просто невозможно, я убью ее. Телефон остался в доме, звонки Дениса прошли мимо. Я мчала так быстро, как позволяла мне машина. Светофор заставил меня прийти в себя. Я ударила по тормозам и съехала на обочину под ругань водителей. Что я творю? Я же собиралась завязать!
По возвращению домой меня страшно лихорадило. То жарко, то холодно. Я не понимала, что происходит с моим телом, но с ним точно что-то происходило. Я открыла все окна, впустила воздух и села за все еще горящий ноутбук. Строчка за строчкой, абзац за абзацем. Мой воспаленный и раздосадованный разум выдавал все, что я испытывала, когда решала чью-то судьбу. Власть пьянила меня, но настоящий контроль я отдала в руки мужчины, которого толком и не знаю. В прошлый раз это закончилось бедой. Почему-то я верила, что в этот раз так не будет. Но кто может знать насколько опасно мое настроение? Я не могла понять, как вышла из дома, уехала. Не было ничего, кроме ярости, которая пульсировала внутри и повторяла: «Убей! Убей!»
В таком состоянии я написала 20 страниц. На большее меня не хватило, я упала в забытие.
Марина Разузнаева то и дело поправляла очки. Уже не один час она провела за материалами, чтобы найти какие-то факты. Слава сидел возле нее, причмокивая кисло-сладким соусом лапши в коробочке.
– Ты всегда питаешься едой на вынос? Нельзя что ли сварить себе суп? – девушка не отрывала глаз от монитора, отчеты лаборатории выдавали почву, которой пестрит вся центральная часть России. Ничего примечательного, кроме явных смятений и растерянности Хозяйки.
– Когда мне кашеварить? – брюнет почесал голову. – Что там у тебя?
– У Хозяйки все под контролем. Я имею ввиду, к ней не подобраться по следам или веществам. Но она не в состоянии совладать со своими чувствами. Интерес, который разжигал в ней желание убивать, погас. Она разочарована и хочет закончить, как можно скорее. Есть некий сдерживающий фактор, который не позволяет просто бросить все. Поэтому скоро начнутся всплески агрессии и как следствие – ошибки. Нам укажут путь.
– Ты это все узнала как? – молодой человек был впечатлен. Впервые он посмотрел на Марину, как на профессионала высочайшего уровня.
– Такова моя работа, – нежная улыбка и она повернулась лицом к тому, кому бы никогда не призналась в симпатии. – Я принесу для тебя суп завтра. На таком пойке ты долго не проживешь…
Киров застал эту милую сцену в дверях и почувствовал раздражение. На работе необходимо соблюдать официальный тон, ну или хотя бы приличия. Каждый день умирают люди, оставшееся сидят и ждут своего часа. Это не время для интриг или флирта. Укор пропитал его взгляд, отчего ребята засмущались и начали плести чушь о всевозможных вариантах развития событий.
– Мне не интересно ваше мнение, я просил факты. Они у вас есть? – Иван Васильевич знал, что эти люди делают все возможное, но сытый не поймет голодного. Влюбленные были для него осами, летающими над вареньем. К сожалению, если ты чего-то лишен, ты не можешь смириться с наличием этого у других. – Я так и
