ее жизнь подойдет к закату, а через полгода все здесь покроет непримиримый лед. Но на смену придет весна, всегда приходит.
Теперь я знала это также четко, как то, что умру. Денис озарил мою душу мартовским солнцем и все многолетние снега поддались природе и начали таять, позволив цветам заполнить голую землю. Таким был для меня наш роман, так я его видела.
Четыре человека под землей проводили самый прекрасный месяц лета не так, как хотели и, конечно, не с теми. Тронуло ли кого-то самоубийство Иры? Нет. Никаких рассуждений о непорядочной жизни, никаких сожалений. Они разошлись по комнатам, чтобы подумать о чем-то более важном: их стало меньше, а значит свобода была ближе.
Юля Власова, изнеженная брюнетка в истрепанном платье, представляла себя на ток-шоу центрального канала. Все захотят узнать историю выжившей, ее разорвут на интервью.
Как будет сладко закрутить роман с важным футболистом, а потом бросить его ради боксера и все это под надзором миллионов подписчиков. О том, что было тут никто никогда не узнает, она останется одна. Никаких свидетелей, никаких преступлений. Красивая и печальная девушка в дорогущем наряде оказалась выше судьбы и маньяка. Вот такой конец.
Александр Молчалин не грезил о большом экране. Он думал, что более ничего в его жизни не будет прежним. Он позволил растерзать тело любимой жены. Без этой женщины он не удержится долго во главе своего ОПГ. Она руководила всем, создавала имидж. А что он может сам? Бахвалиться.
Холодная стена и ноги, которые болели, потому что он уже давно не мазал колени обезболивающей мазью. В его голове вертелась мягкая постель, потом горячий кофе, зажаренная утка, которую он подстрелил бы в лесу у охотничьего домика. Это могло бы спасти его жизнь.
Скорляк расстался с надеждами на скорое возвращение домой. Он четко понимал, что люки, на которые он рассчитывал слишком малы и далеки. Он не сможет проползти там, да и Шпион, который так и остался засекречен, контролировал каждый их шаг, следил.
Его мечтой была жизнь, которую у него забрала эта паршивая сука. Ничего большего, ничего меньшего, только то, что положено ему усилиями воли, позволившие залезть так высоко.
Петр Узич отличался от других, как и раньше. Он не желал удобств или излишеств. Для его бедного существа значение имел только самоконтроль, без которого все вокруг обернется прахом. Эти ничтожные люди были намного хуже тех, в чей крови он успел искупаться, но они все были живыми.
Мужчина обнял свои ноги, его знобило.
– Ты такой скучный, – голос в голове давно обрел четкие формы. – Мы бы уже были на свободе, если бы ты слушал меня, – Петр игнорировал происходящее. Уже больше пяти лет он не отвечал своему внутреннему демону. Психиатр, который работал с ним в лечебнице, назначил хорошие препараты, от которых все монологи были просто легким шумом, небольшим дискомфортом. Но не теперь, не теперь. – Можешь молчать, мне есть, что сказать. Ты держишь себя в руках, чтобы не причинять вреда? Хорошо. Я смирился с тем, как ты рушишь свою природу. Но сейчас нам просто нужно выжить, понимаешь? Ты можешь помочь другим больным. Подумай, чем больше знают о тебе, тем больше тебе подобных убьют в зародыше. Если бы твоя несчастная мать отвела тебя в лечебницу раньше, сколько бы преступлений ты не совершил? Твои жертвы бы выжили. А теперь их даже не похоронили по-человечески. Тебя не наказали за содеянное. Их просто ищут, хотя не найдут. Ты как Аль Капоне, который попался на налогах будучи главой мафии, – приступ головной боли. Зверь хотел, чтобы Узич начал диалог. Он чувствовал, что тот близок к этому. – Тебе не жалко детей, которые будут напуганы такими существами, как я? Они будут говорить с ними, убеждать. Потом Вася Иванов станет вторым Петром Узичем. Будет разрушать то, что не строил, уничтожать и вытаптывать. А потом приходить в себя и мучится угрызениями совести снова и снова, снова и снова.
– Что тебе нужно? – крик разрубил пространство. Петр, который больше был не в состоянии выносить пытки, начал сдаваться.
– Цена всегда одна: кровь…
Я вернулась к месту так быстро, как могла. Мне хотелось закончить с этим, интерес, который я испытывала к этой игре, угас и сменился диким раздражением. Так происходит, когда ты разлюбил того, кто рядом и милые мелочи, которые доводили тебя до экстаза становятся мухой в 30 градусную жару.
Камеры были плотно закрыты, как и люки. Я знала, что Васильева убила себя. В моих мечтах оставшиеся делают тоже самое и я спокойно строю новую, интересную жизнь. Скорляк оставил органы рядом с трупом, мне они были не нужны, я просто разнообразила тела, которые найдут сыщики. Моя тележка без труда погрузила Васильеву. В камере Узича послышались непонятные шорохи. Кажется, его демон берет вверх, это заставило меня улыбнуться. Я спрятала конверт с новым посланием за кирпич, чтобы не ходить сюда снова. Воды им хватит, а еда… Голод сделает их слабее и сговорчивее. Возможно, кто-то умрет и не заставит меня приходить сюда еще раз.
Средь бело дня я спрятала в сарае проститутку и выбежала на улицу, чтобы помечтать о Денисе прежде, чем сяду за очередную главу. Своими обагренными руками я касалась его подзагорелой кожи и мысленно просила прощения за очередное осквернение. Это будет моя последняя игра, клянусь, клянусь.
Глава 9.
Иван Васильевич стоял возле тела Ирины Васильевой, попивая крепкий черный кофе. На часах было четыре часа, самое лучшее время дня, когда спадает жара, но солнце все еще виднеется над горизонтом. Облака уже начали розоветь, непривычно рано для августа. Киров вспомнил свой охотничий домик во Владимирской области, где он не был целую вечность. По молодости они с сыном часто устраивали там мужские посиделки. Кругом только лес, и они двое. Это был маленький мирок, где можно говорить открыто, рядом нет женщин, прохожих. Счастье было так близко.
– Василич, я вам говорю, что-то тут нечисто, – Слава как всегда был нетактичен и восхищен. – Все органы изъяты. Но не похоже на торговцев.
– Потому что это наша психопатка, – он мог бы поклясться на Библии, что это так. Снова истощенное тело, снова помойка рядом. Непонятно чем вырезаны внутренности, но это не скальпель или нож. Никто не заботился о целости добычи. Так что шоу чистой воды и постановка так себе. – Мне нужны улики. Делайте все, она должна проколоться.
Я в это время весело мчала в сторону своего дома.
