и не рассчитывал, что мы его найдем, но в любом случае хорошо, что вы это проверили.
Франц молча кивнул.
– Подали запрос в Народный союз?
– Да. У них тоже многие работники привлечены к работе над родословными, поэтому мне сразу сообщили, что раньше чем через неделю результата не будет.
Этого следовало ожидать, и неделя была еще не самым худшим вариантом.
– А есть какие-нибудь результаты здесь?
– Как вы и предположили, сотрудники архива заняты и помочь не могут. Я получил разрешение обращаться к любым документам, которые могут иметь касательство к нашему делу, ферме или жертвам, но выносить мы ничего из архива не можем. Из интересного: вот, посмотрите, я нашел фотографии некоторых жертв.
Хольгер взял в руки старую передовицу Ингольштадтской газеты от шестого апреля 1922-го года. Кроме сообщения об убийстве, в газете были напечатаны фотографии жертв. Виктория была совсем не похожа на своих родителей. Черноволосая, со скулами, подбородком и носом, не похожими ни на черты отца, ни на черты матери, а еще – она и впрямь была красива. «Само по себе, это ни о чем не говорит…» Маргарита была светловолосой, но имела много черт матери. Не было фотографии Йозефа – сына Виктории, и фотографии Марии Баумгартнер.
– Хорошо, Франц. Есть еще что-нибудь интересное в газетах?
– Да не особенно. Сообщения об убийстве и о ходе расследования. Журналистские откровения низшего сорта. Есть несколько фотографий и зарисовка дома, но только снаружи.
– Это уже кое-что, Франц! Покажите.
Майер подвинул к нему несколько отложенных в сторону газет. Выцветшая от времени печать низкого качества и размытые снимки – но это было хоть что-то. Первое же, что бросилось в глаза Хольгеру, это то обстоятельство, что большая часть хозяйственных помещений располагалась под одной крышей с жилыми комнатами. Отдельно стояли только сарай, где были найдены тела, и хлев. Такая планировка позволяла убийце не выходить лишний раз на улицу и оставаться незамеченным соседями Груберов. Хольгер предполагал нечто подобное, но без фотографий или плана дома сказать точно не мог. Еще одной загадкой становилось меньше.
– Что-нибудь еще?
– Да. Правда, это не относится к архиву. Я вчера в газете просматривал колонку объявлений – искал психоаналитика, которого можно будет привлечь к расследованию, и нашел доктора Манфреда Иоханнеса. Я, скорее всего, его знаю. Иоханнес имел частную практику в Страсбурге и был достаточно известен в городе. Возможно, это не тот Иоханнес, но попробовать стоит.
– Вы знаете Страсбургского Иоханнеса лично?
– Да, но лишь немного. Один раз передавал ему посылку от одного из парижских друзей – профессоров.
– Хорошая работа, Франц! Съездите к нему завтра. Переговорите. Пока в дело не посвящайте, просто предложите сотрудничество. И еще, Франц, не забудьте взять у него визитную карточку, чтобы я мог составить запрос на привлечение вашего профессора консультантом.
– А если это не он?
– Все равно попробуйте.
Франц молча кивнул, соглашаясь с Вюншем.
После этого Хольгер рассказал о своих результатах. После некоторого размышления он все же решил сообщить Францу об интересе к делу со стороны Гиммлера. Реакция Майера оказалась сдержанной:
– Чем это нам грозит?
– Пока не знаю, возможно, длинными носами, норовящими залезть в расследование. Пока я не вижу особого смысла беспокоиться об этом.
Франц задумчиво кивнул и подытожил результаты Вюнша, выделив главное:
– Таким образом, мы по-прежнему не знаем, кто мог забрать фотографии из дела…
Майер прибывал в подавленном состоянии и Хольгер был вынужден с ним согласиться – назвать сегодняшний день успешным не получалось.
– Я попробую заняться поиском информации о ферме в списках частных и муниципальных земель. Как закончите с газетами, присоединяйтесь.
– Хорошо.
Зал, в котором хранились описи муниципальной собственности и земельных участков находился на первом этаже и был по-настоящему большим. Только войдя в него, Хольгер понял, что они застряли надолго.
Через четыре часа Вюнш вышел в апрельскую вечернюю свежесть и глубоко вздохнул. Плечи и шея ныли, в глаза как будто насыпали песка, а легкие забились архивной пылью. Все это было бы сущими мелочами, если бы удалось хоть что-нибудь найти. «Задерживаться нельзя. Три-пять дней максимум. Потом придется отказаться от поиска фотографий» – с этими невеселыми мыслями Хольгер направился в «Охотника». Сегодня он настолько устал, что не планировал надолго задерживаться и хотел ограничиться лишь одной кружкой пива под ужин, а потом пораньше лечь спать.
Франц Майер был чуть более результативен в своих поисках. Под вечер он из какого-то старого ежедневного новостного листка узнал, что головы жертв были доставлены в Мюнхенский медицинский университет. Полицейские договорились, что завтра Франц съездит туда и попробует узнать об их судьбе что-нибудь определенное. На эту работу Майер вызвался сам – видимо, архив успел ему основательно надоесть, а Хольгер не возражал, лишь дал ключ от своего кабинета и попросил его, прежде чем ехать, посмотреть фотографии со вскрытия. Своими соображениями по поводу армейского ножа он делиться пока не стал.
Тяжелые мысли и очень тяжелая голова сделали его рассеянным, и когда Хелена Кренц поздоровалась с ним, Вюнш даже не смог сразу ее узнать:
– Я не вовремя?
– Нет, что вы! Просто сегодня я сильно устал и немного потерял опору под ногами.
– Вы говорили, что если я захочу сыграть с вами, то могу найти вас здесь, но если вы сегодня не хотите…
– Пожалуй, хочу, но только противник из меня сегодня будет неважнецкий. Боюсь, что вы слишком легко меня обыграете.
Хольгер вымучил из себя улыбку.
– Что вы! Вчера мне просто немного повезло. Скорее, это вам победа достанется слишком легко.
Вюнш сходил за шахматами к Харреру и заказал два бокала вина. Иногда нужно было вносить разнообразие в свою жизнь, пусть сегодня этим разнообразием окажется вино вместо пива.
Как и ожидал Хольгер, Хелена сразу захватила инициативу и повела планомерное наступление. Он вновь сконцентрировался на обороне. Ее движения были чуть резкими, но зато лишенными наигранной томности. Сегодня волосы Хелены вновь были собраны сзади. Ее очень увлекла игра, во всяком случае, в ее глазах он видел блеск настоящего азарта. Вино, которое Хелена выпила намного быстрее, чем он, бросило на ее лицо легкий румянец. «Сколько же тебе лет?» – мысленно обратился Вюнш к ней.
Как и следовало ожидать, он по невнимательности допустил брешь в своей обороне, и изящной комбинацией с участием ферзя и ладьи партия была окончена.
– Вы что, поддались мне?!
В голосе Хелены явственно слышалась обида. «Разгневанная валькирия! Только совсем худая…»
– Нет, поверьте. Просто сегодня я и впрямь – плохой игрок. Надеюсь, завтра вы дадите мне право на реванш?
– Возможно.
