кивает. Черт. Сразу угадала.
– Охренеть! – Скай подпрыгивает на стуле. – Что вы делали? О нет. Просто скажи: вы спали?
– Иди к черту, – отвечает Пайпер с набитым ртом.
– Тогда зачем ты ему понадобилась в такое время? Только не говори, что у вас была встреча по работе.
– Можно это и так назвать. Я так точно делала свою работу.
– Пипс! – Скай угрожает забрать у нее тарелку. – Рассказывай нормально!
Каждый раз, когда она ее так называет, хочется двинуть ей хорошенько. Но сейчас Пайпер действительно едва не замахивается – плохое влияние Барнса, наверное. Нужно ли ей что-то рассказывать? Сомнения говорят «нет», но желание поделиться хоть с кем-нибудь сильнее.
– Ладно, – соглашается она, – но не называй меня так.
Та с готовностью кивает – хотя это согласие на полчаса, не больше, – и усаживается поудобнее.
– Барнс попросил, чтобы я забрала его из бара. Он не мог сесть за руль, – Пайпер ловит на себе вопросительный взгляд, – по очевидным причинам.
– Это по каким еще?
– А ты думаешь, он в баре колу пил?
– То есть твой пьяный босс звонит тебе ночью, чтобы ты отвезла его домой, и ты сразу едешь?
– Он же мой босс, – пожимает плечами Пайпер и откусывает еще кусочек.
– На твоем месте я бы пожаловалась эйчару.
– На моем месте ты бы уже рисовала себе все порносцены из книжек.
– Тоже верно. Итак, что у вас было?
– Ничего особенного. Я его забрала…
– Какая у него машина? – перебивает Скай. – «Астон Мартин»?
– У него черный пикап. Здоровенный такой, я в нем утонула. Просто огромный! – Пайпер не знает, как даже описать эту махину.
– В Нью-Йорке? Пикап? Как думаешь, у него маленький член?
– Что? – давится кусочком тоста Пайпер.
– Ты же знаешь, так говорят. Чем больше машина, тем меньше член.
– Я не знаю, – выдавливает из себя Пайпер, когда заканчивает кашлять, – и не буду проверять.
– А мне кажется, он не против, чтобы ты проверила. Иначе он бы звонил своей девушке, а не тебе.
– Прекрати. У нас ничего не было. Поели хот-догов, выпили кофе, посмотрели на залив, и я отвезла его домой.
– Это очень-очень далеко от понятия «ничего». Это как будто мы здесь, а «ничего» – в Огайо.
Пайпер пускается в долгие описания всего, что произошло. Скай ведет себя невыносимо: она подпрыгивает, перебивает, отпускает отвратительные комментарии. Но на самом деле это и хорошо: иногда нужна другая точка зрения.
Когда рассказ доходит до того, как Барнс уложил ее спать у себя в кабинете, в голове вдруг шевелится странное смутное воспоминание. Что-то очень важное, что она забыла. Что нужно было сделать сегодня.
– Подожди, пожалуйста. – Пайпер оставляет ошарашенную Скай и берет в руки телефон.
– Ты не можешь оставить меня на моменте, когда он достает подушку! – протестует та и накрывает экран рукой.
– Ничего особенного. Он уложил меня спать в закрытом на замок кабинете. Потом разбудил и отправил на встречу.
– Не хочешь рассказывать, значит, – недовольно бурчит Скай, но руку убирает.
Утро сегодня на удивление тихое: или Барнс держит мобильник при себе и сам отвечает на звонки, или все решили наконец отдохнуть. Календарь и задачник пусты, почта тоже. Это первая спокойная суббота с тех пор, как она устроилась на работу.
Напоследок она пробегается глазами по списку звонков, нет ли пропущенных. Внутри холодеет: последний звонок – от Барнса. В десять утра. Он не пропущен, но она его совершенно не помнит.
– Черт, – бормочет себе под нос Пайпер, – черт.
– Что опять? – уточняет Скай.
– Барнс звонил утром, пока я спала. Даже не представляю, о чем мы говорили!
– Перезвони, – предлагает та.
– И что я скажу?
– Правду, Пайпер, – Скай крадет последний кусочек тоста с тарелки и поднимается со стула. – Скажи ему правду, что ты разговариваешь во сне. Ты даже мне как-то пересказывала конспект по демографии, не проснувшись.
Она исчезает в своей комнате, и Пайпер ничего не остается, как вернуться к себе и собрать всю храбрость в кулак. Нужно понять, все ли у него в порядке. Он же сейчас должен быть в Марокко… А вдруг ему что-нибудь понадобилось?
Собраться. Настроиться. Позвонить.
– Привет, малая, – Барнс отвечает почти моментально, – проснулась?
Пайпер невольно закатывает глаза на это фамильярное обращение. Ладно, это все еще лучше, чем Пипс, да и он ее старше лет на восемь. Можно считать, что это даже мило.
– Мистер Барнс, я прошу прощения, но я только увидела, что вы звонили, и подумала, может, вам что-нибудь нужно?
– Значит, ты не помнишь наш разговор.
– Нет, – признается она.
– Так и понял. Сейчас уже все в порядке, я просто не предполагал, что ты правда виллу забронировала.
– Вы ведь…
– Ага, сам попросил. Ты уже объяснила.
Становится слишком неловко, пауза опасно затягивается, и Пайпер уже собирается прощаться, когда в трубке вновь раздается его необычно дружелюбный голос.
– Ты сейчас сильно занята?
– Нет, мистер Барнс, я правда…
– Тогда расскажи мне, пожалуйста, что там у тебя за монахи и почему они сосут.
– Что? – Она резко садится на кровать, не понимая, о чем он.
– И называй меня Гэри, пожалуйста. Сегодня же суббота, можем себе позволить. Пока Джанин не слышит.
Барнс рассказывает о том, как Пайпер болтала во сне, заставляя ее щеки и уши гореть от стыда. Ей хочется провалиться под землю: она наговорила такой ерунды, что любой на его месте посчитал бы ее сумасшедшей.
Любой, но не он. Гэри Барнс настолько спокоен и расслаблен, что Пайпер сама не замечает, как рассказывает ему о своих увлечениях. Как бы она ни боялась, он не осуждает и не считает это глупостями. Наоборот, ему, кажется, даже интересно: он не просто мычит в трубку, а что-то уточняет или просит перевести на человеческий.
Иногда в трубке слышится стук, иногда он тихо ругается под нос. Когда Пайпер наконец набирается смелости спросить, чем он занимается, Гэри, словно прочитав ее мысли, сам рассказывает, что чинит машину, которую арендовал.
История о том, как ему подсунули какую-то развалюху вместо того, что они выбрали, должна привести Пайпер в ужас – это ведь она оформила заказ, – но Гэри не злится. Его самого все это больше забавляет, и такое же настроение передается ей. Когда в его голосе проскальзывает редкая улыбка, к которой она совершенно не привыкла, внутри все сжимается.
Образ Гэри в футболке, с руками по локоть в машинном масле, когда он шумно вдыхает, поднимая тяжелую деталь, настолько ярко рисуется перед глазами, что Пайпер боится, что он теперь не даст ей спать спокойно. Как красиво, наверное, напрягаются его мышцы…
