сексуальном контексте – он считается афродизиаком.
– Да ладно! – недоверчиво протянул Ривейро.
– Именно так. И исследования подтверждают его эффективность. Вряд ли ты в курсе, но это был любимый афродизиак у индейцев доколумбовой Америки. Они считали ваниль божественным плодом.
– Мухика, только вот давай без доколумбовой Америки, – простонал Ривейро.
– Хорошо, а где можно раздобыть дурман? – спросила Валентина. – Ты что-нибудь об этом знаешь? И где это растение вообще распространено?
– Боюсь, дурман растет повсюду. По крайней мере, если верить интернету. Уточните у специалиста. Вроде бы в основном это растение распространено в Южной Америке и Индии, но семена его можно найти где угодно. Растет дурман на берегах рек, рядом со свалками, всякими заброшенными строениями – словом, сорняк.
– Кошмар какой-то, – сказал Ривейро. – Почему тогда его не истребят?
– Думаю, за это попросту бессмысленно браться, ведь дурман почти невозможно уничтожить. Даже если выжечь все поле, семена до восьми лет могут пролежать в почве, пусть даже прорастать и не будут.
– И правда трава дьявола, – вздохнул Ривейро.
Валентина встала и отошла к окну. Из кабинета открывался вид на сад Института судебной медицины. Она повернулась:
– А ты слышала про случаи с применением дурмана? Здесь или в других провинциях Испании?
– Нет, – покачала головой Мухика. – За всю мою карьеру я не припомню случая, когда дурман использовался как орудие убийства. Но дурман в ходу и сейчас, особенно популярен среди подростков. Они его заваривают, курят, он вызывает мощные и длительные галлюцинации, но ничего сверхъестественного, если не перебрать с дозой. Пару лет назад в Валенсии погибли двое ребят, приняв отвар из дурмана, но причиной был не дурман сам по себе, а его сочетание с другими наркотиками.
– М-да. Это выше моего понимания. – Валентина погрузилась в свои мысли, лицо ее будто окаменело.
Ривейро и Мухика молчали – оба знали, что старший брат лейтенанта погиб из-за наркотиков.
– Я вот что не могу понять, – заговорила Валентина, – если Ванду Карсавину убили во время сексуальных игр, частью которых был массаж, почему сам убийца не пострадал? Ведь и он должен был контактировать с ядом.
– Надел перчатки? – предположил Ривейро.
– Звучит не особо эротично. Если мы предполагаем, что секс был добровольный, жертву, я думаю, удивило бы, что партнер натягивает перчатки, чтобы к ней прикоснуться. Нет, сложно такое представить.
– Согласна, – кивнула Клара. – Думаю, тут все гораздо проще.
Валентина и Ривейро выжидающе посмотрели на судмедэксперта.
Клара Мухика улыбнулась:
– У убийцы было противоядие.
– А противоядие существует? – изумился сержант.
– Конечно, Ривейро, почти для всего существует противоядие. В природе, к счастью, все пребывает в равновесии. И это, разумеется, другое растение – физостигма, содержащая эзерин. Она тоже ядовита, но вызывает реакцию, противоположную токсичным веществам, содержащимся в дурмане.
– И ты знаешь, где такое противоядие можно достать? – спросила Валентина.
– Насколько мне известно, это растение из Западной Африки, но раздобыть его не так уж сложно. В продаже есть даже лекарства на основе эзерина – например, от глаукомы. Но лучше вам пообщаться со специалистом.
– Думаю, у нас уже достаточно информации, чтобы двигаться вперед, – сказала Валентина. – Спасибо, без тебя мы бы продолжали тыкаться как слепые щенки.
– Ладно-ладно, не подмазывайся, – рассмеялась Клара. – Тогда, если я вам больше не нужна, вернусь к своим делам. Ради разговора с вами пришлось прервать вскрытие, а вам, кажется, пора ловить злодея.
– Ото всех этих средневековых ведьм, древних римлян, трупов на болоте и ренессансных монет кажется, будто мы пытаемся поймать какого-то путешественника во времени.
– Ваш путешественник явно подкован в области истории и ядов. Будьте осторожны – он знает, что и как делать.
– Наверняка воображает себя оригиналом, – сказала Валентина. – Но если повезет, то в своей самоуверенности он может облажаться. Ладно, Клара, если это все, то мы оставим тебя в покое. Но как только будут новости о вскрытии…
– Ну естественно, не занудствуй, – судмедэксперт закатила глаза, – Кардона и Мигес прямо сейчас им занимаются, я тоже скоро к ним присоединюсь. И секунды не прошло, лейтенант, а у тебя уже новые требования. Если помнишь, я тебе сразу позвонила, как только поняла насчет принцессы. Еще до того, как села писать заключение о вскрытии. Так, давайте-ка проваливайте и ловите своего психованного путешественника во времени.
Ривейро поднялся, спрятал свой блокнот и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Просто невероятно, убить во время секса! Убийственный массаж! Помазали тебя лосьончиком – и кранты. Вот же чертовы римляне.
Клара улыбнулась:
– Ривейро, в истории полно случаев отравления лосьончиками, как ты выразился. Тебе знакомо имя Ивана Грозного, русского царя? Так вот, велика вероятность, что он погиб по случайности, а причиной его смерти стала мазь от артрита.
– На основе дурмана? – заинтересовался Ривейро.
Мухика покачала головой:
– Ртуть. Как знать, по ошибке или нет, но состав крема оказался ядовитым. Как видишь, чего только не бывает.
– Это я уже понял. Отличное начало дня, – вздохнул Ривейро.
Они с Валентиной еще раз поблагодарили Клару и покинули кабинет.
Шагая к главному выходу, лавируя между судьями в мантиях, коротавшими время между слушаниями, оба в уме пытались выстроить полученную информацию.
– Надо глядеть в оба, – сказала Валентина, когда они вышли на улицу, – особенно со свидетелями, которые лично знали нашу принцессу. В девяноста пяти процентах случаев отравления убийца – кто-то из близких жертвы.
– А в нашем случае кто-то очень близкий, – кивнул сержант.
– Мы ничего не знаем об образе жизни этой женщины, Ривейро. Может, она провела безумную ночь любви с незнакомцем, а может, это было неожиданное свидание с давним знакомым. Или другой вариант – долгая и стабильная связь. То, что нам сообщат близкие и знакомые девушки, может оказаться ключом к пониманию, кто ее убил.
* * *
Столовая виллы “Марина” обладала особым очарованием – не столько из-за светлых умиротворяющих оттенков и элегантной обстановки в колониальном стиле, сколько из-за потрясающих видов на Ракушечный пляж и Кроличий остров, берега которого сейчас ласково обволакивала морская пена. Утро выдалось хоть и холодным, но ясным, горизонт был чист, с моря дул ветер, гоня барашки волн.
Майкл Блэйк, взяв на себя управление виллой-отелем, первым делом ввел обычай сопровождать завтраки музыкой. Как-никак он был одним из лучших кларнетистов в Европе, пусть и скромно умалчивал об этом. Если бы товарищи Майкла по Парижской консерватории увидели, что он работает администратором в отеле, да еще на полставки, их бы это точно шокировало. Но Майкла новое занятие развлекало и даже вдохновляло. Летом ему предстояло дать два концерта на престижном фестивале в итальянском Равелло, и он хотел всех удивить новым произведением в жанре клезмер – Майкл обожал его рваный ритм, пробирающий
