Вот только приехала она в ловушку. Богатей оказался коллекционером. Коллекционером смертей. Виоле Жармин досталась смерть от голода. Полтора месяца она просидела в душной каморке, получая лишь воду. Иногда – холодную, с кусочками льда, чаще – обжигающий кипяток, и тогда приходилось ждать, пока он остынет. И тогда к голоду примешивалась жажда…
Мышке снились последние дни ее жизни, наполненные жуткой болью и жаждой, которую не могла утолить та вода, что ей давали. Агония была долгой, наполненной странными видениями, и именно эти видения ей и снились.
В один прекрасный момент она поняла, что спит, и тогда стало легче. Потому что она проснулась.
Подушка показалась ей квадратной, так сильно болела голова. Во рту был противный привкус, будто ее сильно тошнило накануне, а в глаза будто песку насыпали. Кое-как проморгавшись, Мышка села на постели и огляделась. Она была в номере, который они с Соколом сняли вчера… нет, позавчера. Она точно помнила, что вчера они пошли на поиски «этих». Она точно помнила, что они выходили из гостиницы. А вот что было дальше? Воспоминаний не было. Вообще.
Повернув голову, Мышка обнаружила возле себя спящего напарника. Он лежал на боку, и она увидела, что его грудь перевязана белоснежными бинтами. Его ранили? Вчера? Почему она этого не помнит?
Сокол дышал тяжело, было понятно, что даже во сне ему больно. Что тут происходит вообще, а?
Оглядевшись, Мышка испытала ужас. Стены, ковер на полу и прикроватная тумбочка были заляпаны кровью, будто здесь пытались разделать свинью. Это кровь Сокола?
Почему она ничего не помнит?
Осторожно спустив ноги с кровати, Мышка почувствовала жуткое головокружение. Голова заболела еще сильней, а к горлу подкатил горький комок. Кое-как встав на ноги, Мышка обошла кровать и посмотрела на спину напарника. Сквозь белоснежные бинты проступила кровь. Уже бурая, а значит кровотечение прекратилось.
Комок в горле стал еще горше, и, спотыкаясь, Мышка бросилась в уборную. Там она склонилась над подобием ночной вазы, и ее долго, мучительно рвало желтой слизью.
Что с ней, черт возьми? Что произошло вчера?
Кое-как вытерев рот полотенцем, Мышка вышла из уборной и села на кровать. Смотреть на заляпанную бурой высохшей кровью комнату было откровенно страшно. А еще очень болела голова…
– Проснулась?
Мышка повернула голову. Сокол лежал в том же положении, только теперь его глаза были открыты. Он смотрел на нее, и в его взгляде Мышка увидела странную настороженность.
– Я… что здесь произошло?
Сокол прищурился.
– Я уже не очень бумажный? – спросил он.
– Что? – Мышка потянулась и положила руку ему на лоб. – У тебя жар, наверное…
Жара не было. Лоб напарника был покрыт испариной, но он не был горячим.
– Я в порядке. Если не считать продырявленную спину. Ты ничего не помнишь, что ли?
Мышка убрала руку и покачала головой.
– Нет. Помню, как мы вышли отсюда вчера… а дальше – даже не туман, а полная пустота. Голова болит жутко, будто по ней вчера хорошенько треснули. Что произошло?
Сокол будто бы немного расслабился.
– Меня подстрелили, а ты приняла какую-то дрянь. Это если коротко. Честно говоря, я тоже не знаю, что именно произошло с тобой. Я вырубился на улице, а пришел в себя уже здесь. Ты была под кайфом и несла полный бред. Например о том, что я очень бумажный, и ты разрезала меня на полосы, а потом склеила обратно. А еще ты хотела оторвать мне ноги, пытаясь спасти от непонятно чего. Тебе мерещились какие-то твари. Пришлось… Прости, Мышка, голова, наверное, болит из-за меня. Мне пришлось тебя вырубить.
– Под кайфом? – Мышка с ужасом посмотрела на Сокола. – Какой ужас…
– И это не все, – во взгляде напарника появился огонек веселья. – В этом состоянии ты умудрилась вытащить из меня пулю. Тебе казалось, что ты разрезала меня на куски. Хорошо, что только показалось, мне было бы обидно проснуться без рук или ног… или еще чего-нибудь нужного.
– Я… я вытащила пулю? – Мышка вытаращила глаза. – Сокол, я в жизни не умела делать таких вещей! Помнишь, тебя подстрелили в мире Олешер? Я тогда три квартала тебя тащила до ближайшего врача, потому что при мысли о том, что мне придется тебя резать, меня мутило…
– Тогда ты была в своем уме. А вчера… это было даже… интересно, если бы не было так больно…
– Больно? – испугалась Мышка. Что она вчера ему наговорила?!
– Да. Меня же все-таки подстрелили…
Забыв про свою боль в голове, Мышка вскочила на ноги.
– Схожу к управляющей, – пояснила она в ответ на вопросительный взгляд напарника. – Я не представляю, что я там вчера делала, но тебе однозначно нужен врач.
И не слушая его возражений, она быстро натянула парик, поправила платье и вышла из номера.
За стойкой сидела дородная женщина средних лет в иссиня-черном парике. Ее губы были выкрашены в темно-бордовый цвет, а глаза подведены дымчато-серыми тенями. Яркая косметика старила ее неимоверно, а презрительное выражение лица лишь подчеркивало впечатление.
– Я к вашим услугам, шер, – скупо улыбнулась она, когда Мышка подошла к стойке.
Интересно, а прошлым вечером тоже была эта женщина?
Так и не решившись задать этот вопрос вслух, Мышка откашлялась, сдержав очередной рвотный порыв, и, с отвращением слушая свой охрипший голос, произнесла:
– Первым делом вызовите в мой номер врача. Так же, я хочу принять ванну. И как можно скорее. В номере нет воды, принесите хотя бы графин. И завтрак для двоих.
При мысли о еде желудок протестующе заворчал, но Мышка понимала, что им с напарником необходимо поесть.
Управляющая кивнула. На ее лице не дрогнул ни один мускул, будто она была…
…манекеном…
Странное видение накрыло Мышку с головой. Мир на один короткий миг показался ей совершенно пустым, а женщина за стойкой – слепленной из папье-маше.
Тряхнув головой, Мышка сфокусировала взгляд на деревянной поверхности стойки. Мир, качнувшись, вернулся на свое место. Судя по всему, это отголоски вчерашнего. Редкостная отрава ей досталась, ничего не скажешь!
– Вам плохо, шер? – лицо управляющей приняло встревоженное выражение, потеряв неподвижность, и Мышку отпустило окончательно.
– Нет… то есть, да… мне нужен врач. Моему брату тоже. Он ранен. И вода. Нам нужна вода.
Осознав, что сболтнула лишнее, Мышка замолкла. В этом мире банд, продажной полиции и ядовитых дождей не стоит показывать слабость.
Это все наркотик виноват. Вспышка, во время которой мир показался ей пустым, выбила ее из колеи. Но не объяснять же это управляющей!
– Поторопитесь! – как можно тверже сказала Мышка и, пошатываясь от слабости, пошла вверх по лестнице обратно в номер.
