право. Пусть они меня допрашивают. Ничего Вы не знаете! И доказательств у вас нет!
— А уволился ты зачем? В универ поступать? Можно было уволиться позже — в конце лета! А ты как будто сбежал!
— Иннокентий Станиславович! У меня сейчас идут вступительные экзамены! Если бы я не уволился, я бы не смог никуда поступить! Ни в один ВУЗ!
— Ты взрослый парень после армии! Почему ты пошел на дневное отделение? Почему не на заочное? Ты на что жить собираешься? Тебе надо учиться и работать одновременно.
— Это мое дело, на какое отделение поступать. Я сам разберусь, что и как мне дальше делать.
Весь белый от злости — еще бы, он ничего не мог поделать с этим мальчишкой! — Иннокентий Станиславович принялся куда-то звонить. Кириллу было сказано выйти в коридор и ждать. Около выхода встал какой-то мужчина, который периодически посматривал на Кирилла. Видимо, это была мера предосторожности, чтобы Кирилл не сбежал.
«И что? Что они решили? Неужели они всерьез думают, что я сознаюсь? У них нет никаких улик против меня. И ничего они не смогут доказать. Идиоты! Думают, что я сбегу. Зачем? Чтобы я сам себя выдал? Мне бояться нечего. Я ни в чем не виноват».
По поведению Иннокентия Станиславовича было ясно, что действительно никаких улик у бывшего начальства завода против Кирилла нет.
Прошло примерно около часа. Показался тот самый Толян, с которым Кирилл встречался не так давно. Несмотря на свою твердую позицию полного отрицания, Кирилл испугался. Он понял, что хитроумный Иннокентий Станиславович решил провести очную ставку с Толяном не просто так: а именно, чтобы напугать Кирилла и заставить сознаться. Кирилла снова пригласили в кабинет.
— Привет, Кирилл, — сухо поздоровался Толян, протягивая руку, — Как дела?
— Привет, — ответил Кирилл и сглотнул слюну. «Ну сейчас начнется».
— Кирилл, тебе знаком этот человек? — спросил Иннокентий Станиславович.
Кирилл медлил сам не зная, что сказать.
— Да, знаком, — ответил он.
— Вот как? А можно узнать, при каких обстоятельствах ты с ним познакомился?
«Прямо как следователь в милиции»-подумал Кирилл. — Интересно, он будет задавать вопросы только мне или Толяну тоже?»
— А почему я должен отвечать вам на этот вопрос? — спросил Кирилл.
— Я же тебе уже все объяснил, Кирилл. Если ответишь здесь, то обойдемся без милиции. Не будешь отвечать: вызовем милицию, они увезут тебя в райотдел и сами допросят. Как хочешь? Говори.
Наступил момент, когда надо было принимать какое-то решение. Причем, очень быстро. Решение пришло в голову Кирилла внезапно.
— Если Вы думаете, что часы из машины взял я, то Ваше законное право вызвать милицию. Я готов ответить на все их вопросы.
— Кирилл, ты что, совсем обозрел? — вдруг сказал Толян, — Забыл, что мы с тобой обсуждали на встрече?
— Какой встрече? Не припоминаю, чтобы мы с Вами встречались.
— Но ты же сказал, что ты знаешь Анатолия Григорьевича! — с нетерпением воскликнул начальник отдела.
— Да не то, что знаю. Просто видел несколько раз на территории завода. Я просто знал, что это Ваш зам и все. И всегда здоровался с ним при встрече. Вот и все.
— Да ты что, падла?! — заорал Толян, обменявшись с начальником многозначительным взглядом. — Ты что, попутал? Или как?
— А что Вы на меня кричите? — спокойно, но зло ответил Кирилл. — Я говорю правду. Я Вас видел на территории завода и здоровался всегда. Это было всего раза 3–4 за все время моей работы на заводе.
— Ты сука! Мы встречались с тобой в сквере! И обсуждали возможность кражи часов с завода! — выпалил Толян и вдруг осекся. Он явно сказал лишнее.
Иннокентий Станиславович спокойно сидел в кресле и слушал этот разговор. «С ума сойти! Зам начальника открыто говорит про возможность кражи с завода в присутствии начальника. Значит, это не начальник отдела продаж, а просто вор и бандит. Ба! Да это уже целая шайка».
Весь авторитет Иннокентия Станиславовича сразу же куда-то улетучился. Теперь перед ним сидел вор, подлец и негодяй — вернее уже двое воров, подлецов и негодяев.
— Ладно, Кирилл, раз так, то сейчас мы вызовем милицию и тебя отвезут в райотдел на допрос. И посадят в обезьянник к уголовникам.
— Вызывайте. Это Ваше право, — внешне спокойно ответил Кирилл.
— Выйди в коридор. Мы тебя вызовем, — коротко приказал ему Иннокентий Станиславович.
Кирилл вышел в коридор и понял, что он «Попал».
«Здесь целая банда! Все повязано. А милиции они совсем не боятся и говорят, что попало, потому что тут нет больше никаких свидетелей и мне никто не поверит, если я передам милиции то, что слышал здесь».
«И уйти никуда уже нельзя», — подумал Кирилл обреченно.
— «Во всяком случае мне нечего терять. Доказательств у них против меня нет. В милиции я отвечу то же самое. И точка.»
Через полчаса в отдел зашли двое милиционеров: офицер в звании старшего лейтенанта и сержант-водитель. Они поговорили с бывшими начальниками Кирилла минут 5. Офицер подошел к Кириллу и сказал, чтобы тот ехал с ними.
Кирилл вышел из здания и молча сел в милицейский уазик. Офицер сел рядом, сержант за руль. Вскоре они подъехали к зданию РОВД.
В здании РОВД царила рабочая суета. Ходили туда-сюда милиционеры — женщины и мужчины. Иногда проходили гражданские. До Кирилла никому не было никакого дела.
И его действительно посадили в «обезьянник»— огороженное огромной решеткой место для задержанных — прямо напротив дежурной части. К счастью, в этот момент в обезьяннике никого не было. Кирилла никто не обыскивал, хотя на руке у него были часы, а в кармане у него был бумажник с деньгами. Предусмотрительно денег с собой он взял в обрез- только на дорогу.
Двое ментов, которые привезли его туда, куда-то исчезли.
«Интересно, сколько меня тут продержат? По закону без всяких оснований можно задержать человека до 3 суток. Если нет никаких обвинений до истечения этого срока, то отпустят. Если нет…»
Кирилл сидел молча и почти неподвижно часа 2. Наконец, он почувствовал, что очень хочет есть и спать. Однако никто не обращал на него никакого внимания.
Он знал: стоит ему начать что-то требовать от ментов или угрожать, к нему сразу же будет отрицательное отношение. Большинство тех, кто попадал сюда, вели себя именно так.
Кирилл устал так, что поневоле лег на твердую и холодную лавку, на которой он сидел.
Глаза, устремленные в потолок, поневоле закрылись.
«Как там мама? — подумал он, засыпая, — Наверное волнуется! Надо бы позвонить ей!».
