работу в центральный аппарат наркомата внутренних дел». В то время началась очередная административная реформа центрального аппарата, поэтому формально вызов Люшкова в Москву выглядел как повышение. Хотя учитывая сложившуюся тогда практику можно было предположить, что на самом деле в столице его планировали арестовать. На этом кадровые перестановки на Дальнем Востоке не закончились — 1 июня 1938 года Политбюро назначила нового зам. начальника краевого УНКВД, новых начальников всех восьми областных управлений НКВД входящих в состав Дальневосточного края, а так же новых начальников Особых отделов Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Все вновь назначенные были «варягами» — выходцами из других регионов. Фактически это означало «чистку» аппарата УНКВД по Дальневосточному краю.
Николай Ежов не спешил выполнять распоряжение Политбюро — подписывать соответствующий приказ о кадровых перестановках. Вместо этого он 26 мая 1938 года направил телеграмму Генриху Люшкову, в которой было сказано:
«Учтите, что в ближайшее время, в связи реорганизацией ГУГБ НКВД, предполагаем вас использовать [в] в центральном аппарате. Подбираем вам замену. Сообщите ваше отношение к этому делу».
Очень странный текст. Не принято было в то время спрашивать у руководителей их согласия на перевод на другую должность. Просто ставили перед фактом. Понятно, что если человека переводят в Москву, тем более с Дальнего Востока, где в любой момент мог начаться вооруженный конфликт с Японией, то «сменщика» нужно подобрать заранее. И зачем тогда об этом сообщать в телеграмме, когда все так и ясно.
Два дня потребовалось Генриху Люшкову на обдумывания странной телеграммы. 28 июня 1938 года он сообщил в Москву:
«Считаю за честь работать [под] Вашим непосредственным большевистским руководством. Благодарю за оказанное доверие. Жду приказаний».
Приказ о переводе Люшкова в Москву Ежов не спешил подписывать. И это странно. Прошло две недели с заседания Политбюро, а Люшков продолжал оставаться начальником УНКВД по Дальневосточному краю.
Внезапно 9 июня 1939 года будущий перебежчик заявил своему заместителю Григорию Осинину — Винницкому[29] о необходимости выехать в район пограничного города Посьет, где у него должна состояться встреча с особо важным агентом. Прибыв на поезде в город Ворошилов, и проведя короткое совещание в местном УНКВД, Люшков на автомобиле отправился в Посьет. Там он заслушал доклад начальника 59-го погранотряда К. Гребенника об остановке на охраняемом участке, после чего вместе с чекистом выехал к месту встречи с агентом, которая, якобы, должна была состояться рядом с госграницей.
Интересно, что только 24 июня 1938 года, спустя 11 дней после бегства Люшкова, Сталин приказал зам. наркома внутренних дел Фриновскому отправится в Хабаровск и разобраться в произошедшем. По странному стечению обстоятельств в тот же день зарубежные СМИ опубликовали сообщение о том, что начальник УНКВД бежал на территорию Манчжурии».
Вернемся к рассказу Петра Фролова».
…-Похоже на то, — согласился Блохин, — Люшков был не единственным выдвиженцем Ежова. Были и еще люди, которых он считал своими подчиненными. Вот и третья причина, из-за которой его нельзя было назначать на пост наркома. У Ежова не было своих людей. Придя в наркомат, он был вынужден сначала набирать людей в свою группу, а потом расставлять на ключевые посты по всей стране. Лично ему преданных людей! При этом он часто закрывал глаза на их «троцкистское» прошлое, а так же связь с иностранными разведками и уже разоблаченными «врагами народа».
— Так как же такое возможно? — искренне удивился я. Мне казалось, что человеку с «пятнами» в биографии не место в органах госбезопасности, — Вот когда я поступал в училище, то заполнял множество различных анкет, где нужно было сообщить не только все о себе, но и всех родственниках. А после того, как моей вине к японцам сбежал «враг народа» Люшков, меня ведь расстрелять хотели сначала.
— Могли и расстрелять, — меланхолично произнес собеседник, — Ежову выгодно было тебя объявить главным виновником в побеге Люшкова. На твоем ведь участке он ушел.
— Так я ведь рапорт написал на имя начальника заставы! — еще не понимая, куда клонит Блохин, заявил я.
— Ну, и кому какое дело до твоей бумажки. Думаешь, Люшков своих людей на Дальнем Востоке не имел? Может они и его побег подготовили. Это куда сложнее, чем документ из следственного дела изъять. В этом Ежов и его слуги очень преуспели. Знаешь, сколько они липовых следственных дел сделали? Много. И все потому, что врагами были.
Я удивленно смотрел на Блохина. Смысл произнесенных им слов не укладывался в моей голове. Не могло ведь такого быть, что бы чекисты занимались такой гнусной и грязной деятельностью. Может быть, комендант сильно опьянел? И поэтому начал говорить такие вещи. Или он начал сходить с ума. Ведь несколько сотрудников 5-го отделения, которые непосредственно приводили приговоры в исполнение, были комиссованны по причине расстройств психики.
— Для них это было вредительством советской власти и уничтожением тех, кто их мог разоблачить. Да и места для своих соратников они расчищали, — продолжил собеседник, — Что может совершить «троцкист» на заводе — устроить аварию или пожар. Тем самым нанеся колоссальный ущерб стране. Если он занимается наукой, то будет делать такие открытия, которые бесполезны или вредны. В сельском хозяйстве «троцкисты» постараются организовать падеж скота и неурожай. Ты в газетах читал, на что эти люди способны. Так в них не все сообщают. Все гораздо страшнее. Правда, нельзя об этом народу сообщать — паника начнется. Все будут друг в друге врагов видеть. Собственно, с Ежовым и его бандой так и произошло. Они внушили своим подчиненным, что кругом одни враги и выдвигали наверх только тех, кто поверил в это. При этом они всеми силами настоящих врагов старались уберечь от заслуженной кары, а расстреливать невиновных людей. В этом и было их вредительство. Уничтожить лучшие кадры в стране и вызвать недовольство народа. Дальше самим захватить власть или при помощи иностранных держав. Ведь все они сотрудничали с зарубежными разведками!
— Как же такое могло произойти? — еще не до конца осознав смысл сказанного собеседником, произнес я растеряно. С предыдущим наркомом Ягодой все вроде бы было ясно. «Троцкист» и погрязший в различных финансовых махинациях «враг народа».
— Психовал он из-за своего маленького роста. Ты думаешь, почему он педерастом стал? На него бабы внимания не обращали. Маленький, плюгавенький, с писклявым голоском — соплей такого перешибешь и не заметишь. Знаешь, чем он до революции занимался — сначала работал портным, а потом, когда Мировая война началась, в запасном полку отсиживался. На фронт его из-за маленького роста не взяли. Да и происхождение его сомнительное. Знаешь, кем его отец до революции был — подпольный притон содержал. Родился он в Ленинграде, а где-то в буржуазной Литве. Мать у него была непонятного происхождения, может даже
