— Всегда готов, — тонко улыбнулся Гозданкер, не выражая ни малейшего удивления столь необычным вступлением.
Покрышкин часто задышал.
— Слыхал, небось, про мою беду? — спросил он.
— Доходило до меня кое-что, — ответил Гозданкер осторожно.
Гозданкер не просто слыхал, но знал во всех подробностях затеянную губернатором и Храповицким комбинацию по смещению Покрышкина. Хотя все трое, включая Покрышкина, старались держать происходящее в глубокой тайне, в узких кругах осведомленных людей это уже являлось главной темой для обсуждения.
— Это ж надо такое удумать! — возмущенно взорвался Покрышкин, не в силах сохранять нейтральный тон дипломатической беседы. — Чтобы на место живого директора кого-то еще пихать!
— Действительно, — поддакнул Гозданкер. — Прямо какой-то бандитский заговор.
На самом деле негодование Покрышкина он разделял не вполне. Он, например, вовсе не считал недопустимым пропихнуть, по выражению своего собеседника, другого человека на чье-то место. Вопрос был не в этом. А в том, кого пихать. Вот тут губернатор, с точки зрения Гозданкера, был совсем не прав. Ну, то есть абсолютно.
— И ведь какого проходимца отыскал! — горячился Покрышкин. — Жулика! Ни чести, ни совести!
А вот с этим Гозданкер был полностью согласен. Он лично знал как минимум пять куда более подходящих кандидатур. Причем одна из них, по мнению Гозданкера, была вообще вне конкуренции. Речь, понятно, шла о нем самом.
Ободренный его сочувствием, Покрышкин сердито рубанул воздух толстой короткой пятерней.
— Подлецы — они и есть подлецы! — сердито заключил он.
С этой глубокомысленной сентенцией Гозданкер спорить не стал. Поскольку считал ее справедливой. Как в отношении Храповицкого, так и в отношении губернатора.
— Я ведь этого Храповицкого и знать не знал, — снова завелся Покрышкин. — Я с его прежним начальником дружил. С Громобоевым Алексей Петровичем. Вот кто был умнейший мужик! И порядочный. Таких теперь днем с огнем не сыщешь. А Храповицкий в заместителях у него ошивался. На побегушках. Это он сейчас раздулся, на кривой козе к нему не подъедешь. А тогда, бывало, шашлыки нам жарил да за водкой бегал. Мы ему, помню, бывало, говорим: «Да что ты, Володя, все суетишься. Пусть вон водитель сгоняет». А он: «Нет уж, я сам. Надежнее будет». Вечно на задних лапках прыгал. Прохиндей!
Покрышкин перевел дыхание. Живописаниям былых унижений своего врага Гозданкер внимал без радости. В те далекие времена сам Гозданкер не был допущен даже к беготне за водкой для больших начальников.
— А потом Храповицкий Громобоева вокруг пальца обвел, — продолжал негодовать Покрышкин. — Всю его компанию хапнул. А Громобоева, который его в люди вывел, вообще на улицу выкинул! Тьфу! Тот приезжал ко мне несколько раз. Плакался. Да что я мог поделать? Сам виноват. Пригрел змею. Но Храповицкого этого я велел близко к себе не подпускать. Хоть он и рвался со мной встречаться. Да. А потом он как-то подловил меня на совещании. Дескать, что ж вы, Иван Трофимович, от меня бегаете? Я, мол, к вам со всей душой. Ну, в этом роде. Мне уж тут деваться некуда, я его и принял. Да ты, может, чаю хочешь, Ефим Соломонович? — спохватился он.
Гозданкер не хотел чаю. Он хотел знать, зачем его позвали.
— Ну, значит, пришел он ко мне, Храповицкий-то. Года два назад, что ли. Весь такой почтительный. Услужливый. — Судя по тому, что темп повествования стал замедляться, Покрышкин подбирался к главному. — И издалека так начал. Мол, что ж, Иван Трофимович, за непорядок получается. Половина области у вас в должниках ходит, а денег никто не платит. Безобразие это. Я ему в ответ говорю: да мне не то, что половина губернии, мне, считай, половина страны должна! У меня ведь масштаб-то другой, чем у тебя! Ты, дескать, нас не равняй. Знай свое место. Иное дело, что денег-то нет ни у кого. Времена такие. Все бартером норовят за газ вернуть. Телогрейки там предлагают. Калоши какие-то. А зачем мне эти калоши? В Москву, что ль, в них ездить? Или на огород в них бегать, как на пенсию выйду? Он сразу оживился, заулыбался. Ну что вы, говорит, Иван Трофимович. Какая вам пенсия! Об этом ли вам думать? Вы у нас сами как огонь. Всю область греете. Так и сказал, подлец. И в глаза мне смотрит. Я тогда расчувствовался маленько, старый дурак. — Покрышкин с досадой помотал головой, злясь на себя за допущенный промах. — Выпили мы с ним. И он мне предложил: дескать, а давайте я вам помогу с долгами разгрестись. Мол, вам самому, конечно, недосуг такой ерундой заниматься. У вас другие заботы, государственные. А вы команду дайте вашим финансистам. Я с ними посижу, погляжу вашу дебиторку. Вдруг какие-то векселя у вас и выкуплю. Ну, то есть заплачу по ним за ваших должников. Вы мне только дисконтик дайте. А я уж все интересы учту. Внакладе, мол, не останетесь. Я подумал-подумал. А чего, думаю, мне терять? Парнишка вроде с головой. Дело предлагает. Так сидеть — этих денег вообще не увидишь. А тут хотя бы часть вернется. А как уж он потом с этими предприятиями разбираться будет — его дело. Вызвал я своих заместителей. Проработайте, говорю, с ним все эти его схемы. Вникните. И доложите мне после. Только глядите, чтобы все законно было!
Последние слова о законности он произнес с особым нажимом, в чем, по мнению внимательно слушавшего его Гозданкера, не было никакой нужды. Гозданкер прекрасно понимал, о чем идет речь. Это была его родная стихия.
Итак, Храповицкий принимал на себя векселя задолжавших «Уральсктрансгазу» предприятий. Делал он это, разумеется, выборочно. Выстроив схему взаимозачетов, часть долга он гасил, после чего означенные предприятия банкротил, забирая их активы. Сам Гозданкер занимался этим постоянно, используя свой банк «Потенциал», через который областная администрация расплачивалась с нищими муниципалитетами и организациями, находившимися на ее балансе. И с которых, в свою очередь, получала налоги. Проблема здесь заключалась в невозможности сочетать законность взаимозачетных сделок с их выгодой. Приходилось чем-то поступаться. И, само собой, не выгодой.
Гозданкер догадывался, что Храповицкий должен был задействовать в подобных операциях десятки обналичивающих структур, подставных фирм-однодневок и прочих так называемых «помоек», которые он включал в цепочки. Не говоря уже об организованных преступных группировках, в чьи задачи входило улаживание конфликтов с руководством разоренных предприятий, которое далеко не всегда соглашалось на предложенную схему. Поскольку после ее завершения руководство предприятия, как правило, вынуждено было подыскивать себе другое место работы.
Что с каждого взаимозачёта Покрышкин получал от Храповицкого откат наличными, было ясно даже ребенку. Но сейчас Гозданкера волновало не это. А то, есть ли среди проведенных Покрышкиным и Храповицким операций такие, что явно подпадали под уголовную ответственность? И главное, готов ли Покрышкин поделиться необходимыми документами?
Гозданкер не стал спрашивать об этом напрямую. Вместо этого он задумчиво почесал свою неряшливую бороду, пожевал мокрыми губами и осведомился:
