лодку заметили с корабля, откуда нас пока не видели.
Наконец лодку увидели, судно подошло к нам и мы были взяты на борт.
Грина же бросили в море, так как он был уже мертв. В тот же день скончался и Вильсон, проклинавший все на свете и ругавшийся самой отборной бранью. Майкл Пирс прожил еще два дня и тоже скончался. Итак, я поведал вам о трагическом конце Грина и трех его помощников (ибо Джон Томас тоже скончался от полученных ран), самых отчаянных людей на судне.
С оставшейся на борту ничтожной командой мы сновали в разные стороны по проливу, не решаясь пуститься в плавание, пока не запасем побольше дичи. И мы занялись охотой, хотя и подвергались большой опасности нападения. Но мы не могли поступить иначе, ибо без дичи у нас не хватило бы провизии на обратный путь в Англию.
Итак, мы набили 400 птиц, а затем западный ветер погнал нас домой, но нам все же пришлось пережить еще много тревожных дней из-за туманов и скал, пока мы наконец не вышли из пролива в море.
А до этих пор мы получали всего по полптицы в день. Мы палили перья, боясь их выщипывать, чтобы не повредить кожу, и съедали птицу вместе со всеми потрохами.
Теперь капитаном судна стал Роберт Байлот, и он взял курс на Ирландию, хотя Джуэт настаивал, чтобы идти на Ньюфаундленд; Джуэт утверждал, что там нам помогут наши соотечественники — рыбаки.
Так мы плыли много дней, и никто не мог с уверенностью сказать, где же мы находимся. Все это время мы были вынуждены обжаривать птичьи кости в свечном сале, добавляя туда уксус. Каждому человеку выдавался на неделю фунт таких свечей, ставших теперь для нас большим лакомством.
Тут умер Роберт Джуэт, а остальные впали в отчаяние, утверждая, что мы уже миновали Ирландию. Последняя птица была съедена, и людям стало уже безразлично, погибнет судно или нет. Капитан был вынужден не только выполнять свои обязанности, но и работать за всю команду, так как никто уже не надеялся выжить и не старался спастись.
Богу было угодно, чтобы в этом бедственном положении мы узрели землю и лодку, которая провела нас в Бирхейвен в графстве Корк. Здесь мы простояли несколько дней, надеясь на помощь ирландцев, но эти люди оказались столь бессердечными, что ничего не хотели делать, пока им не заплатят вперед.
И вот наконец в сентябре мы пришли в Грейвсенд, завершив тем самым наше плавание.
По возвращении в Англию всех, кому удалось выжить, арестовали и бросили в тюрьму, где они должны были находиться до возвращения Гудзона и его товарищей по несчастью, а в случае, если те не вернутся, обрекались на пожизненное заключение.
Однако дело кончилось тем, что чиновники Тринити-Хауз [лоцманского управления] взяли показания со всех уцелевших. Хотя их записи скудны, следует думать, что власти нашли достаточно веские оправдания действиям бунтовщиков, так как вынесли решение, текст которого приводится ниже, и оставшиеся в живых участники этого рокового плавания были освобождены.
24 октября 1611 года
Допрос команды этого судна, которая предприняла попытку совершить открытия в северо-западных водах, недвусмысленно показал, что капитан и остальные пропавшие без вести люди были высажены с корабля с согласия всех тех, кто ныне возвратился домой, причем все они были тогда здоровы.
Далее установлено, что зачинщиками заговора были Генри Грин и Вильям Вильсон, но Джуэт, которого они прочили в капитаны, также был о нем осведомлен.
Некоторые из них заявили, что Роберт Байлот, возвратившийся домой в качестве капитана, с самого начала был осведомлен о заговоре. Однако Приккет снял с него этот навет, заявив, что тому предложили вести судно лишь после того, как высадили капитана.
Все они обвиняют капитана Гудзона в том, что он похищал продукты, пробив дыру или проделав ход из своей каюты в трюм, и, судя по всему, подкармливал своих любимчиков, как, например, врача и других, а остальных держал только на обычном пайке, и это толкнуло тех, кто не получал таких привилегий, на бунт, вылившийся в столь резкую форму.
О Гудзоне же и его товарищах никто больше ничего не слыхал. И все же есть некоторые основания предполагать, что они благополучно высадились на берег в заливе Джемс и прожили еще много месяцев или даже лет, пока смерть не пришла за ними.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Черная зима Йенса Мунка
Еще несколько лет подряд после экспедиции Гудзона некоторые ее участники совершали плавание на северо-запад. Так, в 1612 году Томас Баттон был послан в Гудзонов залив официально на поиски капитана. Одним из двух снаряженных для него судов было старое, но крепкое «Дисковери», которым командовал (на этот раз вполне законно) тот же Роберт Байлот, а сопровождал его не кто иной, как уже знакомый нам по его трагическому сообщению Абакук Приккет.
Эта экспедиция открыла устье реки Нельсон на юго-западном берегу залива, где она зимовала, но, судя по всему, не тратила много времени на поиски Гудзона, если вообще ими занималась. Все плавание Баттона окружено ореолом тайны. Оба судовых журнала и личный дневник Баттона так и не были опубликованы. Нам почти не известны детали этой экспедиции или ее действительные цели. В основном она интересна тем, что в ней приняли участие Байлот и «Дискавери». Поэтому мы можем считать ее как бы частью пролога к плаванию, которое им суждено было осуществить совместно. А это было одним из самых замечательных плаваний во льдах из тех, о которых сохранились хоть какие-то документы.
В 1615 году Байлот закончил пролог к своему великому предприятию, совершив третье плавание в Гудзонов залив. Он пытался тогда найти выход на северо-запад из тех вод, которые теперь носят название бассейн Фокс. Байлот провел «Дисковери» в еще не исследованный район за мысом Комфорт на северном берегу острова Саутгемптон. Но здесь непреодолимый лед вынудил их повернуть назад. Это плавание нельзя считать выдающимся, но благодаря ему завоевало самую прочную известность имя нового исследователя северо-западных вод — Вильяма Баффина, штурмана Байлота. Должность штурмана в те дни
