свете, чем женщина. Вы притворяетесь слабыми, хотя выносливее и сильнее любого из нас. Вы рождаете жизнь в крови и боли, кровью и болью покупая право отнимать жизнь. Это великая женская тайна, которую открываю вам я, так как рождать жизнь вам еще не приходилось. Когда родите, тогда и искупите этот грех. Потом. А сейчас, повторяю приказ. Отрежьте ему голову.
Гарпию спасла темнота и нервозное состояние федералов, впервые столкнувшихся с ожившими покойниками. Девушка лежала на постели, неподвижными глазами глядя на потолок и пыталась вспомнить, кто она и что с ней случилось. На теле приятным, но странноватым теплом пульсировали три точки. Вскоре, однако, тепло переросло в тяжелые удары толстенной иглы, немилосердно вонзающейся в плоть. Закусив губу, Гарпия терпела и не кричала от боли просто по привычке. Правда, что это за привычка ей также было невдомек.
Чтобы отвлечься, она принялась рассматривать окружающую обстановку. Легче всего было смотреть на потолок. Безукоризненно белый, подвесной, с круглыми глазами мягко светящихся ламп, неожиданно погасших через несколько минут после того, как Гарпия пришла в себя. Простыни, осторожно и медленно ощупанные негнущимися пальцами, оказались шелковыми. Приложенное для этого открытия усилие, высосало остатки сил из истерзанного тела. Боль возросла до неимоверных размеров. Стиснув зубы, Гарпия тихонько застонала.
Если это и была больница, то наверняка очень крутая. Едва только прозвучал этот еле слышный стон, раздался звук открываемой двери. Мягкий шорох чего-то, плавно ползущего в сторону. Уверенная поступь и хруст накрахмаленного халата, белоснежную чистоту которого Гарпия заметила краем глаза могли принадлежать только врачу. Девушка осторожно скосила глаза.
— Здравствуй, — сказал повзрослевший и отпустивший бороду Васька Мальцев — Здравствуй, Илонка. Давно не виделись.
«Васька Мальцев! Боже мой! Ты как здесь?! И…»
Все эти возгласы прозвучали в ее голове. Сознание дало трещину и начало разваливаться на две половинки. Неожиданно мигнуло солнце за окном, разбитое на множество стеклянных осколков. Она с ужасом увидела горящий вагон, кренящийся на бок, чтобы придавить ее своим многотонным телом.
Мягкая прохладная ладонь легла на лоб, прогоняя кошмарное видение. Илона ощутила текущие по щекам слезы и одновременно вспомнила.
Вспомнила свое давно похороненное имя.
— Илонка, — с неловкой мужской нежностью сказал Василий. — Илонка Ленс. Не увидел бы сам, не поверил бы.
Она приоткрыла глаза, чтобы еще раз перепроверить реальность происходящего. Несколько вымученно улыбающееся лицо Васьки не растворилось. Более того, Илона услышала шелест кондиционера и прилетевший со стороны окна ветерок прогнал остатки тумана в голове.
Она засмеялась. И закашлялась.
Василий немного неловко засуетился. Сунул ей в рот какую-то мерзкую на вкус таблетку. Она яростно разгрызла ее, но даже это не смогло заглушить рвущийся наружу смех.
— Да, Васенька, — Илона с трудом расслышала собственный голос. — Это, кажется, действительно я.
Васька пристально взглянул ей в лицо и тоже засмеялся. Он расстегнул пуговицу халата, чтобы достать из кармана платок.
Илона почувствовала, как смех внутри стихает. Не понимая, что происходит, она ощутила сжавшиеся до боли зубы. Где-то глубоко в сердце вспыхнула непонятная злоба, вызванная ни чем другим, как формой офицера ФСБ, на миг показавшейся между накрахмаленными полами халата.
— Что со мной, Вася? — на самом деле она спрашивала не его, а себя. — Я не помню… У меня… какая-то чертовщина в голове.
— Неблагодарная скотина, — прозвучало в голове. — Это ты так обо мне?
Илона стиснула пальцами виски. Мерзкая таблетка подействовала. Игла перестала вонзаться в тело. С головой обстояло хуже. Голос внутри не исчез. Продолжал что-то невнятно шептать.
— Ты воскресла, — серьезно сказал Василий, осторожно присаживаясь на край кровати. — И это самое настоящее чудо. Думаю, надо радоваться, а не задавать вопросы. Лечиться, выздоравливать. Это сейчас самое главное.
Он помолчал, а она сжалась, ожидая продолжения так хорошо начавшейся фразы.
— По крайней мере пока, — закончил Василий.
Он больше не улыбался.
* * *
Те, кто знал о существовании этой больницы звали ее Клиника 15. Все давно забыли, когда, как и почему появилось это название. В годы благословенно-проклятого застоя здесь лечилась партийная номенклатура. В то время, когда во всей стране царил протекционизм и для того, чтобы получить любое теплое местечко достаточно было иметь некоего родственника, обладающего более высоким постом, чем тот на который метил ты, персонал клиники подбирался только по одному признаку — высокому профессионализму. Никакие связи не могли обеспечить бездарю место в Клинике 15.
Застой миновал. Власть предержащие получили возможность обеспечивать себе лечение за рубежом, и надобность в номенклатурных больницах отпала. Как раз в это время Клиника 15 прекратила свое официальное существование. Ни в одном списке больниц она теперь не значилась.
Тем не менее пациентов здесь принимали. Но только тех, кем по тем или иным причинам заинтересовались правительственные спецслужбы.
Когда полковник Кадышев выслушал сбивчивый доклад оставшихся в живых агентов группы Давыдова, решение о помещении Гарпии в Клинику 15 пришло само по себе. Помимо врачей, в персонал этого заведения входило множество специалистов по изучению экстраординарных человеческих способностей. Гипнотизеры, экстрасенсы, парапсихологи и прочие, обследовали очередного «экстраординарного», давали авторитетное заключение, передававшееся затем в особый отдел ФСБ, занимавшийся «изучением возможностей использования в военных целях людей с паранормальными способностями».
Скал, использовав в разговоре с Кадышевым информацию, полученную от Галанина, вовсе не ожидал, что она произведет желаемый эффект. Он решил припугнуть ею полковника только потому, что Галанин пытался с помощью этих сведений спасти себе жизнь. И теперь майор гадал, почему так испугался Кадышев. Впрочем, испуг был понятен, непонятно было другое.
Почему он так быстро сдался? Хватило небольшого шантажного фактика и однократного применения силы. Почему? При всех своих недостатках ГБ вовсе не был таким уж трусом.
Сегодня утром Скал получил еще одно настораживающее известие. Его приятель, входивший в тот самый особый отдел ФСБ, сообщил, что смерть Галанина приписывают неизвестному. Никаких мер по розыску Скалина не предпринимается. Похоже, что несмотря на бесспорную осведомленность и Сомова и Кадышева в вопросе о личности убийцы
