Книга Аристократы - Баса

Обернулась и медленно посмотрела на каждого. Налево, потом направо.

— Я не прошу любить его, — вновь подал голос Польски теперь более четко и громко. — Я наоборот желаю, чтобы ты его ненавидела, а он тебя…

Замолчал мужчина, а Имина продолжила его разговор:

— Нам нужно вернуть ему связь с энергией. Потерял — когда узнал о твоей мнимой гибели, значит, чтобы вернуть — нужно вернуть тебя… или несчастный случай ему какой-нибудь подстроить, — как будто о походе к маникюрше рассказывала. Я заслушалась ее словами. — Но это крайний случай. Вредить ему не выгодно. Ананина, ты, вообще, слышишь о чем мы говорим?

Девушка наклонилась ко мне, наверное продолжала читать всплески эмоций, но рассказывала четко будто гипнотизировала. Какой у нее тяжелый взгляд.

— Он продал тебя, — с мерзкой улыбкой, напитанной нескончаемым ядом, который мгновенно ужалил в самую грудь, четко как удар ножа. Имина шептала. — Продал, как животное, отдал другому для групповых утех, он брал тебя силой из раза в раз, а ты покорно принимала его игры за возможную влюбленность. Да, да… не смущайся так. Ты почти влюбилась в него, там в Белесье, как маленькая девочка купилась на его холодность и манеры, желала растопить лед. Растопила, слишком сильно зажгла огонек, он и подпалил тебя. Для него не существует людей, такой он по рождению. С этим ничего не поделаешь. Даже мы для него инструменты, но привыкли к этому. Нас это устраивает.

А теперь, Ананина, я даю тебе буквально меч в руки, а Хаски ставлю на колени перед тобой, связанного. Не воспользуешься шансом? — прошептала в самое ухо, я будто ощущала наполнение тела черной, мерзкой отравой. Этой гнилью, которая жила во мне. Она бурлила, требовала найти выход, вырваться наружу и желательно остаться, как паразит в чужом теле.

— Ты не всадишь меч ему в грудь? Он лишился своей любимой игрушки, пусть игрушка, но ты была теплом, к которому он привык и физически, и мысленно. Никто так близко не был рядом с ним, поэтому некие зачатки эмоций у него есть. Он ищет свою ВЕЩЬ!

И внезапно озарило, в голове сошлись все пазлы, болты встали в правильные пазухи. Неожиданная ужасающая, омерзительная улыбка исковеркала лицо. Должно быть страшное зрелище.

Я проснулась в холодному поту от страшного кошмара в абсолютной темноте, никого не видела, как слепая последние недели жила. Людей боялась, эмоций боялась, не жила, а существовала. А теперь кто-то заботливый включил свет и показал, что рядом моя комната, я в кровати. Это был кошмар, а я очнулась от него.

— Значит хочет меня… потерял связь с энергией. Я рада немного. Я встречусь… встречусь, — кивнула своим мыслям. — Нужна ненависть между нами? — повернулась к Польски, тот на вопрос кивнул. — Будет ненависть, обещаю. На день Города в субботу приеду в Арзонт. Раньше прошу не беспокоить!

Сняла куртку Виталика и отдала хозяину, сама открыла дверцу машины.

— Хорошего вечера, господа Аристократы! Просьба не беспокоить до следующей субботы.

Значит пожалел о продаже, значит я что-то для него значила. Глупый, мелкий Бастард затронул что-то в тебе. Это великолепно! Это превосходно!

Мне дали смысл жить. Новый!

Глава 9 «Верные псы»

Долгожданная встреча Анны и Дмитрия.

POV Вильмонт.

Свидание с Ангельским закончилось на хорошей ноте, повеселела после встречи с ожившими кошмарами. Это напомнило о том, что действительно существовала, а не прозябала в жалком болоте отчаянии, в его зловонии.

А в конце вечера, когда Михаил отвез домой и попросил обдумать предложение по поводу поездки к Баллийцам и оставил одну, я сопоставила два факта — звонок Ирины и появление великолепной тройки. Сестра предала.

В тот же вечер позвонила ей, та не взяла трубку, но ничего… я настырная. Отправила с дюжину смс с очень плохими пожеланиями, а на следующий день все же дозвонилась.

Ирина в процессе разговора успела стрелки так ловко перевести на меня, что я почувствовала себя жуткой трусихой, которая боялась встретиться лицом к лицу с опасностью. Что я жалкий нытик и задолбала скулить, прятаться в Гербере. Что пора решать вопросы. На этом сестра повесила трубку, а я и слова не успела сказать.

Как малолетку отчитали.

Как будто оплеух надавали увесистых. Помнится, когда я рыдала у Ирины в ванной в тот день, наверное, надо было и тогда пощечин надавать для скорейшего прихождения в норму.

Осколки рассыпались, навсегда остались валяться под их ногами, но может быть моя душа найдет новый сосуд. Готова поверить в реинкарнацию, потому что совершенно точно не желала умирать сейчас, и ныть устала. Хаски учил — не стоит себя жалеть, а я только этим и занималась последнее время. Как маленькая девочка, спряталась в укромном уголке, который казался безопасным, а для остальных он был видным.

История в Арзонте не закончена. Если эти трое узнали обо мне, значит и Хаски в курсе. И хочет меня… А это приятно слышать, надеюсь ему жутко не хватает верной псинки, потому что куснуть я собираюсь знатно.

* * *

День города Арзонт — суббота. Пересекала границу на машине Паши, он нас с сестрами захватил из особняка. Та самая дорога, по которой ехала на автобусе с Иваном, извилистая и среди непролазных деревьев. Когда стоишь перед направленным в тебя стволом сердце медленнее колотится, а сегодня всю дорогу оно находилось в неистовом движении. Никак не могла его успокоить.

Я это делаю… делаю… по собственной воле еду в Арзонт, чтобы встретиться со своим ночным кошмаром наяву, увидеть его глаза воочию после всего ужаса.

В Арзонте есть место остановки для семьи. У нас почти по всему свету есть жилые точки, где можно остановиться с целью переночевать. Первый раз была в этой высотке — двадцать пять этажей в высоту. Два идентичных дома находились за закрытой оградой от посторонних людей, довольно далеко от центра и главное от Хаски. Его пианино в противоположном конце от центра.

Сказали они Хаски где я, откуда я и сами узнали мою фамилию или нет?

Теперь все равно.

Пора встретиться со своим прошлым глаза в глаза, чтобы расставить занозы по местам, убрать из своего сердца.

— Дорогая, а это не слишком? — брат отнюдь не монах, но когда одеваются «так» кто-то из нас — его сестер он становился излишне скромным и растерянным. Поэтому сегодня Паша не знал, куда деть глаза при разговоре.

— В самый раз! — Саша не