ровно с появлением в ней Валиева. Секунда в секунду. Ураганом сметая все на своем пути, неожиданно выломав дверь в комнату, где до этого было уютно и спокойно.
Марк спал, откинувшись на подголовник. Сейчас его лицо было расслаблено. Наверное, именно это позволило взглянуть на него без толики страха. Это придало уверенности, что он не взглянет на меня в ответ. Не окатит ведром ледяной воды и не вырвет почву из-под ног одним-единственным словом. А он всю эту долбаную ночь делал именно это: стирал границы и до чертиков пугал этим показательным добродушием. Но насколько нужно быть дурой, чтобы поверить в этот спектакль?
Грудь снова сдавливает спазмом беспомощности, и я резко отворачиваюсь. Не хочу, чтобы первое, что он увидит, когда откроет глаза, был мой любопытствующий взгляд.
Нет там никакого любопытства. Только желание побыстрее с этим покончить. Выполнить дурацкие условия и вернуть себе свою жизнь.
Рядом с ним я не чувствую себя защищенной. Мне все время страшно. Я изо дня в день жду какого-то подвоха и просто не могу повестись на эту псевдозаботу.
Ни за что!
Растираю лицо ладонями и как можно более бесшумно беру свой телефон. Уже почти восемь, но мой будильник ни разу не сработал. Неужели он трогал мой…
Кошусь на все еще спящего Валиева и захожу в настройки часов. Нет, будильник стоит, правда, в гневе я завела его на понедельник. Балда.
Солнце уже взошло, но на улице по-прежнему сыро и серо. Ночью, уже после того, как я заснула, прошел дождь. Лучи солнца лениво дотягиваются до крыш домов, периодически прячась за тучки.
Пальцы на ногах замерзли. Уже далеко не лето, и спать в незаведенной машине сейчас совершенно неподходящее время.
Лучше будет уйти.
Именно это я и делаю. Как мышка, выкарабкиваюсь на улицу и практически бесшумно закрываю дверь.
Как только оказываюсь на улице, ускоряюсь и сама не замечаю, как бегу. Бегу в сторону набережной, крепко сжимая в руках смартфон, и несколько раз даже оглядываюсь. А что, если он проснулся, когда я уходила, и поехал за мной?
Но нет, ни Марка, ни его тачки на горизонте не мелькает. Это успокаивает и позволяет замедлиться.
Приваливаюсь спиной к стеклянной стенке остановки и вызываю такси.
В общагу приезжаю минут через двадцать. Воскресным утром в городе не так много машин, как в будни.
Оказавшись на этаже, первым делом иду к Савке. Несколько раз ударяю кулаком по двери, и, о чудо! Этот мелкий гоблин высовывает свой нос в коридор.
– Я тебя убью, – толкаю брата в грудь и захожу в комнату.
– Не ори ты так.
– Буду орать, сейчас начну делать это громче. Ты точно мой брат? А то мозгов совсем маловато!
Савка морщится и достает из холодильника колу. Пока он сворачивает крышку и жадно пьет, я расхаживаю из угла в угол с непреодолимым желанием отвесить ему подзатыльник.
– Я из-за тебя вчера маме соврала и полночи просидела в этом клубе.
– Прости, я неспециально.
– Правда? А как же: я в одиннадцать приеду, бла-бла-бла? Болтун.
– Ева…
– Я сегодня же позвоню отцу, пусть они сами с тобой разбираются.
Савва прищуривается, а после расплывается в наглой и до тошноты гадкой улыбке.
– Тогда я расскажу им про Марка и твои с ним отношения, – на последнем слове он изображает пальцами кавычки.
– Давай. Прямо сейчас папу наберу, – вытаскиваю телефон и захожу в избранные.
Савка все еще улыбается, но, когда мой палец зависает над номером отца, его улыбка начинает угасать, а в глазах появляется тревога.
– Ты блефуешь.
– Проверим? Я звоню. По крайней мере, даже если родители со мной поругаются, мне больше не придется бегать за тобой с сопливчиком.
– Ева, слушай, я же… я же несерьезно. Я ничего бы им про тебя никогда не рассказал. Ты же моя сестра.
– Как красиво мы заговорили, если еще раз…
Резко замолкаю и перевожу взгляд на вибрирующий в моих ладонях телефон.
Это Марк.
Что ему нужно? Решил снова проявить заботу? Спасибо. Сыта по горло.
– Ты ему не ответишь?
Савка подходит ближе, вглядываясь в экран, будто хочет точно удостовериться, что это Валиев.
– Не хочу. Нет.
Мотаю головой и даже пячусь, пока не прилипаю спиной к стенке.
– Тебе че, пять лет?
– Не твое дело.
– Трусиха.
Еще крепче сжимаю смартфон и, глядя Савке в глаза, отвечаю на звонок, не забывая при этом улыбаться. Хотя эта улыбка из разряда – я тебя сейчас или убью, или сожру живьем.
– Чего тебе?
– Куда ты делась?
– Уехала домой. Решила тебя не будить, ты слишком сладко спал. До встречи в театре, – проговариваю на одном дыхании и, не дожидаясь ответа, кладу трубку.
Пальцы подрагивают. Брат смотрит с нескрываемым любопытством, а я… я просто хочу побыть одна.
Вот зачем он звонил? Блин!
***
В сотый раз прохожу мимо зеркала и придирчиво осматриваю свое темно-голубое платье в пол. До выхода чуть меньше получаса.
Почему я так нервничаю? Даже ладони вспотели.
Поправляю неглубокий вырез с корсетными вставками, идеально поддерживающими грудь, и прыскаю на волосы еще немного лака, чтобы мелкие волоски не выбивались из единой концепции прически. Если, конечно, так можно назвать зализанный на макушке пучок, который я соорудила своими руками.
На мне красивое, но до ужаса неудобное платье с колючими швами. Сидит оно идеально, но вот по части ношения полный провал. В следующий раз стоит подумать, прежде чем хватать что-либо на распродаже.
– Ева, ну расскажи! Ты ночевала у Марка? – Дашка в миллионный раз за сегодняшний день оказывается рядом со своими вопросиками.
– Нет.
– А куда вы пропали? Ушли и больше же не вернулись.
– Никуда. Просто прокатились по городу.
– Ага, и вернулась ты в восемь утра.
– Отстань.
– Ну и ладно, злюка.
Водолеева ставит чайник, а я тем временем надеваю пальто. Лучше подожду Марка на улице. Девчонки сегодня как с цепи сорвались. Вопрос за вопросом, отвечать на которые не хочется.
Точнее, я понятия не имею, что им ответить…
Я и так сегодня по уши опозорилась. Как можно было уснуть у него на плече? Еще чуть-чуть, и я бы точно начала пускать слюни. А потом в машине… Кошмар какой.
Но даже не это сейчас настолько пугает, как перспектива снова остаться с Марком наедине.
Он вот-вот приедет, и мне снова придется с ним говорить, ну или молчать, нагнетая ситуацию еще больше. Пусть этот вечер пройдет спокойно, а его дядя сообщит, что возвращается в Лондон, ну пожалуйста!
Чем дальше все это затягивается, тем становится
