Сеннин и, в прошлом, ученица самого Профессора — Третьего Хокаге.
— Вы, детишки, остаетесь со мной, — холодно объявила она им, даже не удосужившись посмотреть в их сторону. — Не заставляйте меня вас убивать.
— Изуна-а-а-а! — закричал тем временем Шоурай, уже оказавшийся на голове Десятихвостого, начавшего бесноваться. — Быстрее! Печать! Если он сейчас атакует мои войска в спину, я уничтожу его!
— «Твои войска, как же,» — хмыкнул про себя Изуна, мимоходом уворачиваясь от клинка Саске. — «Уже не наши, вот уж верно. К тому же, не удивлюсь, что «твои» войска как раз и пропустили троих детишек. Не слишком сильный отряд, чтобы помешать твоим планам, но и не слишком слабый — меня задержат. И этим ты воспользуешься, чтобы прибрать Биджу себе, «союзник». Интересно, не реши я тебя предать — согласился бы сейчас запечатать его в тебе?»
Как бы то ни было, все уже было решено. Учиха заметил краем глаза Черного Зецу, беспокойно смотрящего в его сторону и будто колебающегося, а после сложил печати.
Где-то вдалеке кто-то кричал что-то Сенсоме…
* * *
— Сенсома — останови их!
Первый Хокаге, Второй Хокаге, Третий Хокаге… Юки, Итачи, Орочимару… И не только они — почти вся армия кричала величайшему Математику Боя. Кричала об опасности и просила их защитить от нее. Сенсома был почти готов. Но, все же, решил прислушаться к себе.
— «Шоурай думает, что остановил тебя,» — произнес Исобу задумчиво. — «Сейчас отличный шанс снести Дану голову. Но… его клоны…»
— Я тут подумал, — тихо сказал Сенсома, опуская глаза. — А что с его клонами?
Будто бы вторя его словам, оставшиеся в живых Эволюции, бывшие ранее Чие и Сакумо задрожали. И не от страха перед ним, а… от связи со своим Хозяином, отсутствием которой они всегда так кичились. И тогда Сенсома понял. Понял, что для того, чтобы обуздать чудовище, Дану нужна была вся его сила. И частицы этой самой силы сейчас находятся в его марионетках.
И Сенсома не стал нападать. Он отошел назад.
— Сенсей, вы… — задохнулся от такого Орочимару, как только Бог Шиноби оказался в стане Сопротивления.
— Объяснись! — зло громыхнул Тобирама. — Неужели ты испугался? Или не хочешь убивать собственного сына?
Времени на нормальное объяснение не было, так что Сенсома решил промолчать. На удивление, его спас очень знакомый голос.
— Раз Автор так написал, не выебывайтесь, — сказал всем Ловен, снявший с себя невидимость. — О, и кстати. Ты же — Второй Хокаге, да? Вот уж кому про детей не стоит говорить… Джи, пацан! Ты где?
— Ой! — отозвался на голос Архимага сеннин и вышел из рядов шиноби.
Вышел и с укором посмотрел на родного отца.
Тобирама остолбенел, замерев взглядом на выросшем, возмужавшем и уже начавшем стареть сыне. Его Джирайя был… так хорош. Здоровый, сильный и умный шиноби, уже овеянный славой. И живой, что самое главное. Такой живой и далекий.
А Шоурай, тем временем, начал поглощать своих клонов.
— Его армия редеет, — выдохнул Орочимару, смотря за полем боя. — Вот в чем был план, да? Но… как мы собираемся его одолеть в этой форме? Сенсей?
Сенсома нашел, что искал. А точнее — нашел того, кого искал. Раненый джонин невысокого ранга лежал совсем рядом со ставкой собравшихся командиров и медленно умирал. Был бы он посильнее, раны не были бы смертельны, но, увы… Поэтому Сенсома выбрал его.
— Как твое имя, воин? — спросил Бог Шиноби, наклонившись над солдатом.
— Ахилео… — сипло ответил он.
— Не откажешь мне в услуге?
— Просите… все, что угодно, х-ха-ах… Ради победы, и для вас… я готов…
— Мне нужно твое тело.
Ахилео еле кивнул головой, больше не в силах выдавливать из себя слова, и Сенсома тут же покрыл его тело вязью рисунков фуин. Рисунков Эдо Тенсей.
— «Мы» не собираемся его одолевать, — произнес Сенсома, глядя на то, как из пепла создается черная одежда, такие же волосы и красная броня. — Я иду туда сам. Но и не один.
— Воскрешенным терять нечего! — не согласилась с ним Юки.
— Родных, — тут же парировал муж. — Силы Акацуки и вражеские воскрешенные еще действуют. Оставляю их на вас. Вы должны будете стать щитом для наших живых.
— А ты?
— А мы с ним… будем мечом.
И, под ошарашенными взглядами шиноби Сопротивления, в этот мир вернулся Учиха Мадара.
Врагов больше не остается
Мадара Учиха открыл глаза, но с трудом мог понять, что перед ним вообще происходит. А ведь казалось, что он ко всему готов… Вот, значит, как чувствовал себя Изуна, оказавшись перед ним после воскрешения. Неприятное чувство, нужно будет перед ним извиниться. Да… ему вообще за многое нужно попросить прощения.
Однако, к величайшему удивлению Мадары, когда его зрение пришло в норму, он увидел перед собой не младшего брата и его союзников, а…
— Хаширама! — рыкнул великий Учиха и ринулся на заклятого врага.
Если только деревянный болван как-либо навредил брату.
— Стой, — крепкая рука остановила Мадару на половине пути, легко удержав на месте.
Эта сила тоже была знакома величайшему в мире владельцу Шарингана, а потому он узнал ее хозяина до того, как взглянул на него. А когда взглянул — не узнал.
Сенсома постарел. Отпустил бороду, чуть сгорбился и, кажется, стал массивнее. А еще, его глаза приобрели такой странный, совершенно потерянный оттенок, какой бывает только у обремененных великой ответственностью людей. Ответственностью и утратами. И, вспомнив их последнюю встречу, Учиха начинал понимать, что именно так изменило его взгляд.
— Если воскрешенный Эдо Тенсей не собирается помогать воскресившему по своей воле, его всегда можно заставить, — донесся до ушей Учихи ненавистный голос ненавистного младшего из братьев Сенджу. — Однако, воля заставляющего должна превышать волю воскрешенного. С обычными шиноби справиться легко, ведь их воля и так будет подточена смертью. Но такие, как Мадара… Не вижу ничего лучше, чем немедленно его уничтожить.
— Все можно решить, — с нажимом ответил ему Сенсома. — К тому же, сейчас Шоурай предал Изуну. Хотя бы на время, но…
Мадара резко отбросил от себя его тяжелую руку. Нашел силы. Как нашел их и на то чтобы не смотреть на братьев Сенджу. Сейчас его взгляд был прикован только к своему главному давнему врагу и бывшему ученику. К постаревшему Математику Боя.
— Говори.
Объяснения
