северной окраине новых удельных княжеств и монастырей свидетельствует о значительном увеличении населения в этом районе. В Белоозере в конце XIII века появились даже переселенцы из далекой Рязани. Археологическими раскопками в этом северном городе обнаружены постройки южнорусского типа.
Много людей переселялось также на северо-восток, к Великому Устюгу. Если в первой половине XIII столетия русские курганы не продвигались дальше Галича-Мерьского, то в конце XIII — начале XIV века русские погребения отмечались в бассейне реки Сухоны (у города Тотьмы). Вещи, найденные в этих погребениях, свидетельствуют, что жители на Сухону пришли из Суздаля и Ростова. С конца XIII века значительно увеличилось значение Великого Устюга. В 1290 году здесь была построена церковь Богородицы, одна из немногих в то время новых церквей в СевероВосточной Руси, а впоследствии город получил своего епископа.
Значительно увеличилось в конце XIII столетия русское население на реке Вятке. Путь от великого Устюга к Вятке был хорошо известен на Руси. По этому пути неоднократно проходили новгородские «ушкуйники» для набегов на города Средней Волги. Теперь движение к Вятке стало постоянным. На месте немноголюдных неукрепленных поселков вырастают городки.
Еще одним районом, куда переселялись люди ВладимироСуздальской земли от ордынских набегов, были реки Унжа и Ветлуга. Во второй половине XIV века Ветлуга была уже довольно густо заселена русскими. В местном ветлужском предании говорится, что в это время «размножашася по всей той реке народ мног даже до великия реки Волги». Летописец отмечал в 1374 году, что «ушкуйники», возвращавшиеся по реке из похода на Волжскую Булгарию, «много сел, по Ветлузе идуще, пограбили».
В результате массовых убийств и увода в плен, эпидемий, голодовок и бегства на более безопасные окраины численность населения в ряде областей Руси значительно сократилась. Пустели села и деревни. Забрасывались и зарастали кустарником пашни. В одном из источников второй половины XIII столетия так описывается состояние русских земель в это время: «Кровь отцов и братьев наших, как воды многие, землю напоили, множатся братья и дети наши, в плен уведенные, села наши лядиною [лесом] поросли».
Пустоши на месте деревень, заброшенные поля, заросшие лесом села — такую картину рисовали и другие источники. Вот как, например, описывается состояние Черниговского княжества в летописном рассказе о князе Михаиле Черниговском: «Села от того нечестивого Батыева пленения запустели и иные лесом заросли, только знамения имен им памятью из рода в род предпосылаются». Так же была разорена и Курская земля, которая «от многих лет запустения великих лесом поросла и многим зверям была обиталищем».
Интересное описание монголо-татарского «разорения» оставил Пимен, проезжавший по южным окраинам во время своего путешествия в Царьград (XIV век): «Было путешествие печально и унылниво, была пустыня всюду, нельзя было видеть там ничего, ни города, ни села… пусто все и ненасе-лено, нигде нельзя было видеть человека, точно пустыня великая, зверей множество».
Даже в XV столетии, когда разрушительные последствия монголо-татарского нашествия были в основном ликвидированы героическим трудом русского народа, источники неоднократно упоминали о селах, которые «опустели от татар», из которых «разошлись люди от татар».
Сообщения письменных источников о разорении русской деревни в результате монголо-татарских вторжений и запустении многих сел и деревень полностью подтверждают материалы археологических раскопок. В ряде областей Северо-Восточной Руси сельские поселения в большом количестве исчезают во второй половине XIII столетия, то есть во время монголо-татарского нашествия, и жизнь на них больше не возобновляется. Советский археолог В. В. Седов подсчитал, например, что в центральных районах Смоленской земли домонгольских поселений обнаружено около 90, а после монголо-татарского нашествия их число сократилось до 52, причем по количеству дворов они стали вдвое меньше.
Особенно много запустевших городищ и селищ было в районах, постоянно подвергавшихся опустошительным ордынским набегам: владимирских землях по реке Клязьме, Переяславском и Юрьевском княжествах, землях по Верхней Оке и Сейму, Рязанском княжестве.
Сельские поселения стали беднее, население их уменьшилось, исчезли поселения у больших дорог и на открытых берегах. В условиях постоянной ордынской опасности люди старались селиться в лесах.
Разорение, «глады» и «моры», постоянная угроза смерти или позорного рабства — вот что принесли монголо-татарские завоеватели русской деревне.
ОРДЫНСКИЕ «ДАНИ»
Ущерб, нанесенный народному хозяйству Руси монголотатарскими завоевателями, не ограничивался опустошениями и грабежами во время многочисленных ордынских «ратей». После установления ига огромные ценности уходили из страны в виде разнообразных «даней» и «запросов», что подрывало и без того ослабленную экономику Руси.
Ордынскими ханами была создана целая система ограбления покоренных народов, которая не давала им оправиться после военного разгрома, имела целью увековечить тяжкое и позорное иго. Ценности, создаваемые трудом русского народа, непрерывно утекали в жадные руки ордынских феодалов. Историки насчитывают 14 видов «даней» и «ордынских тягостей», наложенных ханами Золотой Орды на Завоеванную Русь!
Центральное место в системе «ордынских тягостей» занимала «дань», известная по источникам под названиями: «царева дань», «выход», «дань десятинная» или просто «десятина». «Дань» была постоянным налогом, собиравшимся в пользу ордынского хана с городского и сельского населения. От выплаты «дани» освобождались только духовенство и другие «церковные люди». Все остальное население было переписано ордынскими «численниками» и обложено платежами. Единицей обложения было хозяйство: в городах — дом, в сельских местностях — соха, плуг, деревня. Ордынская «дань» «по полугривне с сохи» или «со всякой деревни по полтине» тяжелым бременем ложилась на крестьянское хозяйство.
Кроме «царевой дани», на сельское и городское население в качестве постоянных «ордынских тягостей» ложились «поплужное», «ям», «подводы», а также сборы с торговли и ремесленного производства: «тамга», «мыт» и др.
Кроме постоянных «ордынских тягостей», монголо-татары часто накладывали на Русь разнообразные чрезвычайные налоги. К их числу относились прежде всего «запросы», то есть единовременные требования ордынских ханов о присылке крупных сумм сверх установленной «дани» на военные расходы и другие цели. Эти «запросы» иногда были настолько большими, что буквально разоряли население завоеванных стран. Например, в Волжской Булгарии один из «Запросов» привел к тому, что жители вынуждены были продавать в рабство своих детей.
Обременительными были также различные «дары» и «почестья» — подарки, которые отсылались в Орду или передавались на месте «царевым послам», «царевичам» и баскакам. Один уже перечень таких «почестий» свидетельствует о том, что подарки посылались очень часто, буквально по всякому поводу: «поминки», «поклонное», «выходное», «памятное», «становое», «выездное» и даже «мимоезжее»! В пользу хана, его родственников, а также отдельных представителей ордынской знати собиралась особая «пошлина»: «царева пошлина, царицына, князей, рядцев, дороги, посла». Тяжелым бременем ложился на крестьянское хозяйство «корм», который получали ордынцы при проезде через русские
