Книга Ксеродерма - Николай Шаталов

— Ну, а вы?

— Не послушала и правильно сделала. У меня в жизни ничего подобного не было. Никогда! Я не думала, я не ожидала.

— Милая Майя, все в жизни бывает впервые. У меня с женщиной, когда-то давно, это тоже было впервые.

— Мне хотелось об этом рассказать. Я встретила вас. Это так затягивает, что исчезает слово «совесть». Я его ненавижу, себя ещё больше, а слова «стыд, совесть, достоинство» преследуют меня с утра до вечера.

— Не стоит так переживать.

— Страх, это когда знаешь, что счастье может повториться. Теперь я часто хожу к нему сама. Чувствую, я ему скоро надоем, вот такое глупое счастье. Это нам всегда нужно сидеть на одном месте ровно, а вам всегда стоять криво.

— Фильмов насмотрелись?

— В жизни увидела.

— В жизни много и открытий, и разочарований. Серьезные женщины чужие губы не берут, а остальное — как придётся.

Очень часто глубина человеческой страсти познается мгновенно, а, затем очень долго терзает вопрос, что же с этим делать дальше?

— Радует одно — у меня ещё остался шанс, что ещё смогу зачать, и спастись через деторождение. Незнакомые двери закрываются.

Люди молчат

Двери не закрываются.

Мысли о молчании потихоньку убаюкивают.

Когда ты будешь лежать парализованным и думать о жизни и о смысле оной, к тебе никто не придет, чтобы подумать вместе.

Привезли, поднялся, вошел. Дверь оказалось незапертой.

Когда ждут врача, так часто случается. Бывают квартиры нехорошие, ухоженные, запущенные, бывают намоленные, бывают начитанные. Эта из последних. Потерто-засаленная мебель, книги, большое количество книг. Книжные стеллажи закрывали практически все стены. Физика, математика, химия, русская, зарубежная классика. Вероятно, он был преподавателем физико-химическо-математических наук. Современных изданий нет. Всё было аккуратно расставлено когда-то давно, с умением, любовью, чувством и толком. Всё было сделано давно, даже очень давно и покрылось благородной пеленой. И свет, и мысль, исходящие от этих книг, уже неярки, и смысла в их пользовании для владельцев, насколько я понимаю, большого не осталось, но, как и прежде, они стояли красиво и величаво.

Если женщину давно не брали в руки, это заметно, если книгу давно не читали, тоже.

В мутном воздухе, ветхих стенах, треснувшем потолке, немытых окнах висел стойкий запах мочи, необработанных подмышечных впадин и паховых складок. Неухоженное тело пахнет по-другому. Так пахнут только складки.

Отсутствие обоняния делает жизнь более комфортной. Пошел на запах, приблизился, посмотрел сверху вниз, задал несколько вопросов, получил в ответ только едва различимое «Да-Нет». У нас не получилось обычного диалога. Я разговаривал с ним, но его мысли ходили по другим местам и улетали в другое небо. Он перенес то, что в стародавние времена называли ударом, прошёл несколько курсов малоэффективного лечения, а главная задача так и осталась нерешённой. Думает только о болезни, другие проблемы для него просто не существуют. Самостоятельно передвигаться он не может и желания к этому никакого не проявляет, и тяжело ему, ведь удар приходится не только по голове. Выписал рецепты, положил на стол, закрыл за собой дверь, спустился, сел в машину. Визит окончен.

Вот и все твои немногие годы.

В доме имеется всё, что теперь совершенно не нужно. Это мои рецепты.

Хорошо быть старым и востребованным. Тяжко, когда для нормального существования и жизненного устроения ягодицы и вены имеют более существенное значение, чем голова.

Двери не закрываются.

Люди разминаются

Ужасно! Двери открываются.

O TEMPORA! O MORES! И пришлось тебе в сей день и сей час народиться (авторский перевод на родной язык).

Однажды рождённая мысль не всегда истина, но и не всегда глупость.

Хоть горячий чай, хоть холодная водка, всё одно в пот бросит.

Настроение было приподнято невидимой, но реально осязаемой силой. Оно возникло с самого раннего утра, вернее, я уже проснулся с ним. Это не было ощущение грядущего праздника государственного масштаба, это был маленький праздник маленького тела и временно уставшей души. Я даже услышал приветственные крики и бурные аплодисменты, переходящие в несмолкаемые.

Каждый по-своему ЛЕТАЕТ в космос, откуда всё видится в совершенно другом ракурсе, и пляшут перед глазами непонятные знаки, превращая все внутренности во вселенский хаос. Никто не ведает про то, где родишься, где помрёшь, где найдешь, что потеряешь, ну а где и с кем напьешься, сие тайна невеликая. Я посмотрел на себя в зеркало. Иногда себя можно просто любить, иногда жутко ненавидеть, но уважать как достойного собеседника я себя просто обязан. Хороший тост, жизнеутверждающий.

Воззрите на мир, возлюбите его!

В простоте и сокрыта особая сила, и есть непостижимый смысл. Об успехах в работе, великих достижениях, гениальных открытиях, инновациях сказано и написано, безусловно, много, но как подумаешь о крепкой пьянке, остальное довольно быстро меркнет и отступает на второй план. Я имею в виду действительно пьянку, а не философские разглагольствования за кружкой пива или фужером вина об открытиях, достижениях, инновациях и вообще о глобальных мировых процессах.

Всё распалось, разбилось, как зеркало, упавшее с великой высоты. Оно рухнуло, несмотря на все жалкие попытки удержаться на должной орбите, и рассыпалось на тысячи маленьких частиц. Не наш холодный ум, а неуёмная жажда терзания, горящие глаза и ловкие недрогнувшие руки из огромного количества отломков собирают аккуратно, чтобы не рассыпать, слово «грех».

Что хочет мозг, то не нужно телу.

Лучше с утра пораньше водка, нежели селёдка.

От неё, окаянной, потом весь день пить хочется и характерный запах изо рта, однако. Если водка с утра, то и жажда сильно не терзает, и настроение растёт, как на дрожжах, ибо продукт-то хлебный, а запах — ну, ежели он тебе не нравится, не нюхай! В школу ходил, значит, учителя должны были довести до твоего скудного ума, что хлеб — всему голова. Здесь место для полноценного отдыха и зарождения умной и тонкой в определённом понимании мысли, а не распродажа дешёвого освежителя полости рта. Они, конечно, тоже имеются в наличии, но они опять же все, как на подбор, один к одному, с запахом хлеба и дрожжей. Вот такая простая философия. Проще не бывает, и некоторые постигают её всю свою сознательную, увлекательную и полную многочисленных событий жизнь.

Мне было трудно уяснить, почему именно в этот краткосрочный отпуск я решил заняться вариантом классического народного творчества — вышиванием по дереву, говоря более простым, общедоступным языком — крепким, неудержимым пьянством.

Здесь не сцена, и