моего лица касалось что-то мягкое, шелковистое и приятное. С трудом разлепив глаза, обнаружила мастера Блеми, висящего передо мной и аккуратно трогающего мое лицо своими пушистыми ниточками.
Увидев, что я очнулась, пушистик радостно пискнул и отлетел в сторонку. Сейчас он заметно уменьшился в размерах и выглядел немного помятым.
— Леди Рейджина, вы меня напугали — пришлось срочно приводить вас в чувство, — очень строго попенял он мне, и разве что пальцем не погрозил.
Все же он очень милый, этот мастер Блеми. О чем я ему и сказала, поблагодарив за помощь.
Пушистик от моих слов сразу встрепенулся и опять подрос.
— Мастер Блеми, я очень рада знакомству с вами. Мне так приятно, — как можно искреннее произнесла я, внимательно наблюдая, за очередными переменами в его внешнем виде. Как и ожидалось, он подрос и распушился.
Похоже, этот псиокаль реагирует на добрые слова и эмоции в свой адрес. Надо будет разузнать получше, что он за сущность такая.
Между тем, библиотекарь пожелал мне с пользой провести время за книгами и улетел куда-то за стеллажи, оставив заказанные книги аккуратной стопкой на столе. Рядом лежала оставленная Аметиусом потертая коробочка, притягивая к себе мой взгляд, как магнит стальную стружку.
Поколебавшись несколько минут, я взяла в руки коробочку и медленно открыла.
Глава 27
— Ну что, Арий, как тебе мои отборные девушки? — Вилис, как обычно, без стука вломился в мою комнату, с размаху плюхнулся на диван и закинул ноги на низкий столик, стоявший рядом.
— Ладно, ладно, не злись! — Вил примирительно поднял руки, заметив мой неодобрительный взгляд. — Ты же знаешь, что я жутко устаю от этих официальных поз, выверенных слов, непроницаемого выражения лица, которые постоянно приходится демонстрировать окружающим. Только с тобой я могу вести себя естественно, мой друг.
— Естественно складывать ноги в сапогах на драгоценный столик из мервского дерева? — проворчал я больше для порядка.
— Какая разница, из какого дерева столик, главное, чтобы ногам было на нем удобно, — засмеялся Вил. — Ну, что скажешь, есть из чего выбрать?
Не отвечая, я наполнил два бокала из пузатой глиняной бутылки и вручил один Вилису, а со вторым утроился в кресле напротив.
— Вил, скажи мне, ты какого птухла[2] этот отбор затеял? — поинтересовался у своего родственничка, с блаженным видом хлебающего старое аржанское, подаренное мне на днях Станисласом. Вот в чем, а в вине Вил хорошо разбирается.
Вилис оторвался от бокала и недоуменно уставился на меня:
— Как зачем? Решил выбрать себе жену, — он даже оскорбился слегка. — Мне что, оставаться в одиночестве после того, как твоя сестра свою пару встретила? А тут вон сколько симпатяшек. Одну выберу себе в жены, остальных, кто посимпатичнее, замуж выдам и в любовницы определю в будущем. А то мои придворные дамы уже надоели хуже корня горького велда…
— А как к этому отнесутся мужья твоих будущих любовниц? — моим голосом можно было камни дробить — не укладывалось у меня в голове, как можно спать с чужими женами. И ведь сам так живет, и племянника моего этому научит. Хоть забирай у него мальчишку и сам воспитывай…
Вилис махнул рукой:
— Расслабься, Арий, претензий не будет: он мне жену, я ему должность. Честный обмен.
Я покачал головой — все равно не понимаю. Ну да ладно, если всех такое положение дел устраивает, то почему бы и нет. Главное, что на отборе я буду рядом и проконтролирую, чтобы Вил не наделал лишнего. Клятва, данная его отцу, держала меня крепче любой цепи. А теперь уже не только клятва держала…
Я прикрыл глаза и опять передо мной встала эта рыжая, языкастая, сладкая язва.
«Рей-джи-ина» — покатал на языке ее имя.
— Рейджина, — произнес Вил, и я мгновенно вынырнул из своего лиричного состояния.
— Что-о?!
— Я говорю, леди Рейджина, — повторил Вил, глядя на меня поверх своего бокала. — Самая интересная из всех — не красавица, но что-то в ней цепляет. Я не перестаю о ней думать с того момента, как увидел ее у Станисласа во дворце.
— И что ты о ней думаешь? — уточнил, с трудом сдерживая раздражение.
Вилис успокаивающе махнул рукой:
— Это не то, что ты уже вообразил себе, Арий. Думаешь, я не понял, с чего ты в мой отбор сунулся? На твое даже смотреть не буду, не нервничай. Я слишком люблю жизнь, чтобы переходить тебе дорогу.
Задумчиво прищурился:
— Нет, тут другое. Я точно знаю, что я уже видел ее раньше… Все время что-то вертится в голове, но никак не могу ухватить воспоминание…
* * *
Добрых пять минут я тупо глазела на кусок чего-то, лежащий на белом дне коробочки и пыталась сообразить, что это такое: пакостный розыгрыш от Аметеуса или какая-то мега-мощная хрень, вроде суперменского криптонита?
Хрень была матово-черной, в форме неровного, вытянутого и зазубренного по краям ромба. Лежала на белом бархате и ни на что не намекала — никакого тебе волшебного сияния или странных вибраций, или еще какой-то необычной активности.
Немного подумав, я позвала на помощь мастера Блеми. Повернула к нему коробочку и спросила, не в курсе ли уважаемый библиотекарь, что это такое.
Многоуважаемый мастер тоже долго и внимательно рассматривал черную хрень, потом печально поморгал и с сожалением признал, что видит такое первый раз и помочь мне ничем не может.
Поняв, что все равно ничего не пойму, я с чистой душой захлопнула крышку, отставила коробочку в сторону и потянула к себе верхнюю книгу из стопки, принесенной мастером Блеми.
По правде говоря, книгу я брала в руки с некоторым трепетом. Помятуя, что артефакт Претемнейшего не сработал как надо и информацию передал в искаженном виде, я опасалась, что навык письма и чтения на местном языке тоже обошел меня стороной.
Поэтому, когда обнаружила, что могу свободно прочесть название, написанное выпуклыми золотыми буквами на плотной обложке, моей радости не было предела.
«Краткая история мира Риатран» — с приятным предвкушением перечитала название, открыла книгу и застыла…
Со старинного портрета на первой странице на меня смотрела одетая в богатое платье, с изящной короной на голове моя мама.
Глава 28
Во рту пересохло. Тело сделалось тяжелым, а голова, наоборот, легкой и звенящей, и я подумала, что сейчас опять хлопнусь в обморок. Эта мысль помогла ухватить за краешек свое сознание и не дать ему исчезнуть. Я потрясла головой и немного пришла в себя.
Уткнувшись носом в страницу, я внимательно разглядывала лицо на портрете. Все-таки, женщина на нем
