Книга Моя любимая куколка - Алена Юрашина

Здесь было весело и так непривычно. Уверенный плюс на термометре, жаркий влажный климат, другой язык, чужие открытые лица, сильные и энергичные, иной менталитет… Эти дни были наполнены суматохой, экскурсиями, культурными мероприятиями и всевозможными увеселениями. Я даже слегка загорела, хотя обычно моя кожа с трудом поддается воздействию ультрафиолета. Но и слегка похудела… Никогда не жаловалась на плохой аппетит, а тут как бабка пошептала.

Мама грешила на то, что мой организм еще не успел адаптироваться к новому часовому поясу, без устали пичкая меня здоровой, на ее взгляд, пищей. Папа с видом знатока жарил на решетке барбекю, выуживая для меня самые сочные куски мяса. Малыш великодушно протягивал свою бутылочку. Но я-то знала: дело в другом.

Вечерами, когда оставалась в комнате одна, наедине со своими мыслями, внезапно ловила себя на том, что очень жду возвращения в свою холодную страну, в тот, чужой дом с нежно-фисташковыми стенами… почему-то жду возвращения туда, где меня никогда не встретят жаркими объятиями. И, вопреки всем доводам рассудка, скучаю. Думаю, сама того еще не сознавая, я скучала по Максу.

Однажды он мне даже приснился. Я проснулась в темноте, разметавшись на постели, с оглушительно колотящимся в горле сердцем. Сжалась, закрыв пылающее лицо руками, сдерживая дыхание, инстинктивно прислушиваясь к звукам в комнате, в коридоре — показалось, он здесь только что был. Но в нашем американском доме по-прежнему безраздельно царила только сонливая безмятежная тишина. Значит, ошиблась, приняла видение за реальность. Успокаиваясь, стала дышать ровнее. А потом каждый день с опаской ждала наступления темноты. Но страхи мои так и остались страхами: аномалия с тех пор больше ни разу не повторилась.

Если не считать этого небольшого недоразумения, в остальном я провела время прекрасно. Но все хорошее, как и плохое, имеет свойство заканчиваться. Когда наступил день отъезда, мы с мамой даже не скрывали слез, а папа морщился, крепился, отворачиваясь и отворачивая Богдана. Они же — мужчины. В следующий раз увидимся только в июне, чтобы, надеюсь, больше уже не разлучаться.

За время, проведенное здесь, я внимательно изучила рекламные буклеты двух ближайших высших учебных заведений. Прошерстила, как следует, их сайты, отыскивая информацию для поступающих, и пришла к однозначному выводу: перевод в один из них вполне мне по силам. Надо только за весну подтянуть свой разговорный английский. Не беда, найду толкового репетитора. Это ведь не трудно. С этим я справлюсь.

— А Максим разве не может помочь? — удивилась мама, — английский ему как родной, он же в совершенстве им владеет, чем не носитель языка? Да и тебе ведь не с нуля начинать. Попроси с тобой позаниматься, это не отнимет много времени. Уверена, он не откажет.

— Вот уж не знаю, — только и усмехнулась я, не представляя, как к нему можно обратиться с подобной просьбой. Да я лучше язык себе откушу, — Максим, знаешь ли, мама, человек очень… занятой.

Пролетая над Атлантикой, испытывала… какую-то странную радость. Подозрительно похожую на ту, которую чувствуют люди, когда возвращаются домой, к родным. Но ведь мое положение было диаметрально противоположным. Почему тогда… Попытки здраво оценить ситуацию ни к чему не привели, тогда, устав понапрасну гонять по извилинам серое вещество, я просто закрыла глаза.

Сон избавил от навязчивых мыслей, прочистил мозги, я так и проспала практически весь полет, разлепила веки, лишь когда самолет готовился зайти на посадку. С наслаждением потянулась, нечаянно задев локтем соседа. Получила в отместку неприязненный взгляд. Пусть. Несмотря на разливающуюся во всем теле дорожную усталость, с удивлением обнаружила, что полна сил — с каждым километром, что приближал меня к аэропорту, сама я как бы… оживала.

Спустившись по трапу, в мессенджере прочла сообщение от тети. Объяснения были путанными, но главное я поняла: обстоятельства складывались таким образом, что встретить меня было поручено Максу. Я даже остановилась, чтобы перечитать смс еще раз, вызвав острое недовольство следующих за мной пассажиров. Замечательно. Лучше бы на такси добралась, сейчас я совершенно не готова к встрече с ним. Но делать нечего. Пришлось взять себя в руки и шагать дальше, чтобы не задерживать остальных, теперь уже озираясь со страхом и внутренним трепетом, боясь и одновременно надеясь угадать неподалеку знакомые черты.

Он встретил меня в зоне прилета, когда я тащила свой раздутый от подарков чемодан, с трудом сняв его с ленточного транспортера. Просто подошел сбоку и отобрал ручку со словами:

— Дай сюда.

Голос раздраженный. Никакой романтики. Никакой радости в глазах. Похоже, кто-то уже успел испортить Максу настроение до меня. А может, это из-за меня. Наверняка из-за меня он злится.

Чемодан уже стоял рядом, мы отошли в сторонку, чтобы нас не затолкали топчущиеся за спинами пассажиры. Все были недовольны, все устали после перелета, никто не хотел ждать. Отыскав и забрав свои вещи, расходились, спешили каждый по своим делам, чтобы никогда не встретиться вновь. Обычная аэропортовская суета.

Макс не спешил. Остановился напротив, разглядывая мое лицо, смотрел пристально, цепко, словно чего-то ждал от меня. Но и я молчала, точно так же разглядывая его — жадно и в то же время с толикой смущения. Просто снова видеть его — этого было уже достаточно… этого сейчас мне было выше крыши.

— Ты… — он запнулся, словно нужное слово подобрать не сразу сумел, потер подбородок, скрещивая руки на груди, — ты как-то изменилась…

— Загорела, наверное, — нервно перебила, и уже уверенней, — я же загорела, Макс. Ты разве не заметил мой шикарный золотистый загар?

Попыталась улыбнуться, но на фальшивую улыбку он не купился. Покачал головой.

— Заметил. Но нет… в смысле не только это. Ты изменилась, — упрямо повторил, — но я пока не понял как…

Как будто было за что извиняться, глубоко пожала плечами, понимая, как по-дурацки смотрится этот жест. Он почесал в затылке, отводя при этом взгляд. Я и сама не знала, куда деть руки. Объявили о задержке какого-то рейса, сменились данные на электронном табло.

Встряхнувшись, Макс первым съехал с темы, распоряжаясь:

— Ну, что, обнимемся? Мы же до сих пор с тобой не обнялись, — я не упала в его объятия в ту же секунду, поэтому он нетерпеливо раскинул руки. Серьезно? — после разлуки вообще-то принято обниматься… ты что, не в курсе, деревня?

Переминаясь с ноги на ногу, почему-то стала озираться.

— Ну… ээ… что… здесь? Столько народу… вокруг.

Услышала негромкий