Легкое касание губ, совсем не то, что я ожидала, но лучше, чем ничего. Тут же нежный поцелуй в щеку, потом в висок.
— Твой кофе стынет, — шепнул в ухо, и отстранился.
Сглатываю, сейчас мне точно не до кофе, но я заставляю себя взять в руки стаканчик и сделать глоток.
А потом начинаю есть десерт. Нужно завязать непринужденную беседу, но слов не находится. Тем более, как я помню, он не любит трепаться попусту.
— Вкусно? — поинтересовался Третьяков.
— Ага. Хочешь, сам попробуй.
Я протянула ему ложечку.
— Предпочитаю другой способ.
Он резко наклонился и накрыл мои губы поцелуем. От неожиданности выронила ложку, но про нее никто не вспомнил. В его поцелуе смешались одновременно нежность и страсть, и хорошо, что в этот момент я сидела. Непроизвольно, протянула руки и зарылась пальцами в его волосы. Хотела, чтобы он не отпускал.
— Извини, не удержался, — шепнул он, все же оторвавшись от моих губ, — тебе ведь нравится, когда парень теряет от тебя голову.
И снова поцелуй. Из моих легких непроизвольно вырвался стон. И это не осталось незамеченным. Его свободная рука скользнула мне на талию под свитер.
— Прекрати, — прошептала я, — чувствуя, как щеки наливаются краской, — мы вообще-то в общественном месте. И мне нужно отойти.
Я вскочила и как только он меня пропустил, кинулась к туалету.
Остановилась перед раковинами и включила воду. Лицо пылало, я намочила ладони холодной водой и приложила к щекам, пытаясь уложить в голове, что происходит. Что с этим делать и как себя вести дальше? Как может быть таким быстрым переход от ледяного равнодушия к всепоглощающей страсти? А именно такую страсть я только что ощущала. И все бы ничего, только меня ни на секунду не покидало ощущение, что это все не взаправду, что он играет со мной, как кот с мышью, точно так же, как днями раньше это делала я.
Выждала несколько минут и вернулась за столик. Третьяков следил взглядом за моим приближением, а когда пропускал, вдруг неловко повернулся так что я на миг оказалась сидящей у него на коленях.
— Извини, случайно, — шепнул он, и пересадил на мое место. Но я ни на секунду не поверила в эту случайность.
Залпом допила остывший кофе и поднялась.
— Мне пора домой.
— Окей, пошли.
Третьяков поднялся, подал мне куртку, мы оделись и покинули кафе.
Обратно пошли тем же путем. Больше всего боялась, что он продолжит свою игру, а что это игра я ни секунды не сомневалась, но он просто шагал по дороге.
— Расскажи что-нибудь о себе, — вдруг попросил Третьяков.
— Что рассказать? — напряглась я.
— Ну, не знаю. Например, какую музыку ты слушаешь или что читаешь?
— А, ну это просто. Глянцевые журналы, комиксы, все такое знаешь, попроще.
— Обиделась на те слова?
— Я? С чего ты взял?
— Да ладно, не читаешь ты ни глянцевых журналов, ни комиксов.
Я остановилась и внимательно посмотрела на Третьякова, гадая, в чем причина такой резкой смены его поведения.
— Давай, лучше ты расскажешь о себе?
— Нечего рассказывать, учусь, работаю, ты все знаешь.
— Хорошо, допустим я бы не отказалась побывать у тебя в гостях.
— Даже так?
— Ну, не в том смысле, что ты подумал, — черт, действительно, после сегодняшнего он может понять только в одном смысле, и совсем не то, что я имела в виду.
— Ладно, вопрос снимается, я передумала. Просто, ну знаешь, жилье может иногда больше сказать о человеке, чем он сам — выдала услышанную где-то фразу. А ты очень скрытный, так что, я посчитала это хорошая идея.
— Я подумаю над этим.
— Нет нужды, я уже передумала. Забыла, что ты, в общем, что ты так переменился.
— Интересно, в чем причина? — сказал он тихо, то ли мне, то ли себе, так что я еле расслышала. Но когда повернула голову, чтобы уточнить, он уже доставал телефон, и я решила, что лимит внимания на сегодня исчерпан.
Мы подошли к моей Ауди, я открыла машину.
— Спасибо за прогулку, — улыбнулась я, придав лицу беззаботное выражение, — тебя подвезти?
— Нет, спасибо.
— Тогда, пока.
Села в машину и наблюдала, как Третьяков пересек стоянку и скрылся за поворотом.
Эмоции переполняли, но я еще не решила, радоваться или наоборот насторожиться. По крайней мере, я могу быть уверена, что нравлюсь ему, страсть сыграть сложно, а я ощущала, что он реально хочет меня. И угораздило же ляпнуть про его квартиру, что он теперь обо мне подумает? Впрочем, пусть думает, что ему заблагорассудится. Не стану форсировать события, а там будь что будет. Я завела мотор и решительно выехала со стоянки.
Вечер провела дома преимущественно готовясь к урокам. Странным образом настроение выправилось, и я летала по дому, так что помимо уроков успела прибраться в комнате и разобрать гардероб с вещами. Кстати стоит на днях наведаться в торговый центр, так как надеть совершенно нечего.
Я ожидала всего, чего угодно, только не этого. Шла на лекции в приподнятом настроении, чтобы увидеть следующую картину? Лучше бы осталась дома. Третьяков сидел на подоконнике, а рядом снова толклась Гурова. Слава богу не целуются, но он ее приобнял на секунду, правда тут же отпустил, но мне хватило. Решила не прятаться как в прошлый раз, а вместо этого прямиком направилась к сладкой парочке.
— Привет, — произнесла я и сверкнула улыбкой в тридцать два зуба.
— А, это ты? Привет, — Гурова поджала губы.
— Привет, — произнес Третьяков как ни в чем не бывало. И это после вчерашнего? Захотелось врезать ему, убежать, расплакаться и все это одновременно.
Но я упорно продолжала стоять на месте, смотреть на него и улыбаться. Пауза затягивалась.
— Ладно, я пойду, пара начинается через пять минут, — наконец произнесла я, развернулась и на негнущихся ногах двинулась вон, подальше от них, подальше от этого гада. Черт, как же я все-таки его ненавижу.
Он подошел ко мне на следующей перемене. Нагнал и схватил за руку.
— Оль, надо поговорить.
— Отстань, — продолжала идти по проходу.
— Да стой ты, — утянул в сторону.
— Что еще? Разговаривай с Гуровой.
— Ревнуешь?
— Вот еще, очень надо.
— Значит мы в неравных условиях. Я лично прихожу в бешенство, когда вижу рядом с тобой Зимина.
— Что?
Он вздохнул.
— Да, Антонова, тяжело до тебя доходит.
— Что доходит? Хочешь сказать, специально общался с Гуровой, чтобы что?
