Да! Не гладить!
— Завтра утром позавтракаем и выдвигаемся, будем караулить разлом, — я резко сменил тему. — Возьмём с собой Габи, пусть караулит машину, ну и она сообразит, кого позвать, если что-то пойдёт не так.
— А? — Ариэль потрясла головой. — Да, конечно, как скажешь. Ты уверен вообще, что у нас получится?
Пламя в глазах и на кончиках пальцев погасло, но выражение лица всё равно осталось не предвещающим ничего хорошего, если я вздумаю шутить.
А я и не думал шутить, мне важно было понять, что у Ариэль в голове. Вроде ничего особо критического, но меня конкретно напрягло, как она днём раньше взбрыкнула. Прости принцесса, но с кем мне спать, я уж как-нибудь сам решу.
Кажется, она это всё-таки поняла. Во всяком случае, Иси и Миси остались живы, и картошку с мясом Ариэль наяривала наравне со всеми, не подавилась.
Никогда не умел решать такие щекотливые моменты с женщинами. Раньше хватало удара кулаком по столу. В крайнем случае — по стене. Дыра в каменной кладке отрезвляла самых ревнивых. Но с Ариэль нам ещё восстание рабов в отдельно взятой ацтекской империи организовывать. И всякие там шуры-муры неуместны.
Своими нехитрыми манёврами я добивался того, чтобы Ариэль сама это осознала. Осознала, поняла и приняла. Сама. Начни я ей это объяснять — и она попадёт в глупое положение. А она всё же принцесса. Вот и пришлось придумывать, как осадить девушку, но так, чтобы ей казалось, будто она сама до всего додумалась.
Вечером я отвёз майанок, которые, кажется, попрощались со мной с изрядным облегчением. Но поехал не домой, а туда, на «смотровую площадку» рядом с водопадом. Машину оставил немного поодаль. А сам уселся на краю обрыва, разложил вокруг себя коробочки с ядрами, и постарался успокоить мысли.
Настало время для одной из самых сложных печатей — энергетических. Сложность её в том, что она сразу, на базовом уровне — уже многослойная. И это не просто несколько плоских слоёв один поверх друг друга. Нет, это именно взаимосвязанные контуры! И «вертикальные» связи между слоями значат не меньше, чем горизонтальные.
Печать регенерации немного приглушила боль, но на всякий случай ремень между зубами я всё же зажал. Пошли часы томительного «рисования», выжигания чистой энергией контура в собственном астральном теле. Слой за слоем, линия за линией. Отдохнуть — только чтобы хлебнуть воды, запивая очередное ядро.
Первое голубое ядро, которое поменьше, ушло целиком на контур. Получилось идеально, а иначе и быть не могло. Будь у меня какие-то сомнения — я бы лучше остался на текущем уровне развития, чем рисковать остаться вообще без ничего.
Второе ядро, побольше, пошло на то, чтобы готовый контур запитать. Тут уж я ограничивать себя не стал. Ядро в правую руку, левую — в мешок с жёлтыми и оранжевыми ядрами, и погнали.
И когда вся энергия с такой прорвы ядер впиталась, влилась в контур печати… Она вспыхнула, как тропическая молния.
Кажется, я кричал в предутренних сумерках, то ли от боли, то ли от восторга. Печать, едва ли не самая сложная, встала чётко как надо. И теперь моя энергосистема способна проводить на порядки больше энергии, чем прежде. Вытянув руку со сжатым кулаком вверх, я выстрелил в небо настоящей молнией, и держал разряд несколько секунд, чтобы проверить печать. Всё просто идеально!
Вот теперь я, кажется, готов к изготовлению меча!
Времени до подъёма оставалось ещё пару часов, и я поехал домой, досыпать.
Единственное, что мне портило удовольствие от отлично проделанной работы над печатями — смутное ощущение, что я что-то делаю не так.
С этой мыслью я и уснул.
Глава 8
Что происходит в разломе — остается в разломе
Конечно, никаких гарантий, что собранный на коленке из говна и палок таймер Ариэль сработает, как настоящие часы, у нас не было. Тем не менее, время плюс-минус подошло. Пустынный разлом должен открыться сегодня, и будет лучше, если мы обнаружим его первыми.
Я погрузил в машину новый таймер, гномий тигель и купленные мной инструменты. Ещё пару брусков мифрила в рюкзаке, под сменной одеждой. А ещё тент от жары, пледы от ночной прохлады, чайник, дешёвенький одноразовый мангал, несколько пакетов угля, мясо и новые, девственные, никого-ни-разу-не-убивавшие шампуры. В качестве гарнира немножко овощей и ацтекские кукурузные лепёшки сиречь тортильи. Увы и ах, тоненького армянского лаваша в Арапахо-Сити днём с огнём не сыщешь, проще выпечь самому.
Сколько ждать неизвестно, а потому я собирался, как на пикник, рассчитывая провести это время с пользой и вкусно поесть. Последние дни с этим были проблемы; всё как-то на бегу, да на бегу.
Пока собирались, Нага чуть не лопнула от приступа остроумия.
— Принцесса Ариэль, а у вас сегодня, получается, свидание? — спрашивала она, а сама чуть не хрюкала от озорства.
Ариэль в ответ пыталась испепелить подругу взглядом и сдержанно отвечала, мол, нет. Проходило десять минут, Нага придумывала новый подкол, и всё повторялось заново.
— Принцесса Ариэль, а почему мы не ходим в разломы с мангалом, пледами и мужиками?
— Нага! — и в приставучку летит диванная подушка.
— Молчу-молчу, — та делает жест, будто запирает уста.
Ещё десять минут.
— Что происходит в разломе — остаётся в разломе, да, девочки?
