и говорил Мученик. Стоило ли сомневаться, черт возьми? Но Прежде чем я углубился в размышления о пророчествах старика, успел напомнить себе о решении напрочь забыть это знакомство и гнать воспоминания о нем на их первых же подступах.
Тем не менее, мой общий эмоциональный фон оставлял желать лучшего. Я старался, но не мог отделаться от раздражения, которое пробуждали во мне прохожие, которым еще вчера я улыбался в надежде на их доброжелательство. Сегодня же, мне было плевать на их улыбки, и я даже обложил проклятиями – про себя, разумеется, – несчастную старушку, которая очень медленно двигалась по тротуару, заняв его центральную часть, так что обойти ее оказалось не самым простым занятием. Влюбленная пара, остановившаяся в потоке пешеходов для страстного поцелуя, заставила меня поморщиться, как от куска лимона. Нахальный юноша, чей взгляд я поймал на себе, и продолживший смотреть мне в глаза, пока мы не прошли мимо друг друга, едва не спровоцировал меня на замечание о своей наглости. Я даже боялся представить, до какой степени меня сейчас мог бы взбесить какой-нибудь душевно богатый субъект, окажись я волей случая в его обществе.
Все было не так. Запахи и краски лета не вызывали в душе вдохновения и радости жизни. Симпатичные, разноцветные постройки в центральной и исторической части Лоранны, которые так приглянулись мне после приезда в этот город, хоть ничего нового для Сантории в них вроде бы и не было, сейчас пестрили в глазах и хотелось скрыться от них в каком-нибудь глухом дворе или в темном зале того же «Деревянного флибустьера». И все это в мой первый рабочий день на новой работе, которая – и это я отмечал со злостью, – несмотря на свою высокую оплату, казалась мне все глупее.
Не особо продумывая свой маршрут, я вскоре оказался в Центральном парке и, найдя самую одинокую лавку в тени раскидистого каштана, устало уселся на нее и закрыл глаза. Я понимал, в чем моя проблема, но решить ее был не способен. А проблемой было то, что я не мог трезво обдумать все, что случилось со мной за последние два дня и сопоставить это со своим прежним жизненным опытом. Как только я пытался это сделать мозг начинал гореть и ставил защитный блок на этих мыслях. Мне казалось, что мое подсознание, или моя интуиция, говорит мне, чтобы я не лез сейчас в эти размышления, которые при пристальном внимании неизменно должны вызывать серьезные подозрения в моем психическом здоровье, и просто просит меня, замылив глаза, продолжать задуманное мной семидневное предприятие.
– Чтоб ты сдох, тупоголовый кретин!
Я вздрогнул и открыл глаза. Странно, но когда я подходил к этой скамье, то не обратил внимания, что продавец хот-догов, с которым я уже встречался в понедельник, находится от меня в пятидесяти шагах. Услышанный мной возглас, разумеется, предназначался ему, и очередной продукт его работы влетел в его широкую грудь от руки элегантного мужчины в костюме, который, совершив свою расправу, поправил галстук и размеренным шагом продолжил свой путь.
– Какого черта? – произнес я и, поднявшись, пошел за своим хот-догом. – Доброе утро, – обратился я к этому громиле с лицом ребенка.
– Доброе, – ответил он, не поднимая головы, и заметая с пола очередной недоеденный хот-дог.
– С горчицей и без кетчупа сделаешь?
– Да, – коротко ответил он и отложив метлу, начал натягивать на огромные ладони одноразовые перчатки.
– Хороший день, правда? – попытался я завязать беседу.
– Да, – повторил он и, повернувшись ко мне в профиль, принялся заполнять булку.
– Давно работаешь здесь?
Продавец на секунду замер, затем повернулся ко мне, и я заметил на его лице испуг.
– А что?
– Ничего, – я пожал плечами. – Просто два дня назад покупал у тебя хот-дог и мне понравилось. Вот и спрашиваю. Наверное, немалый опыт в этом деле имеешь.
Его детские глаза как-то недоверчиво прищурились, и мне показалось, что мой ответ его не вполне устроил. Испуг на его лице сменило выражение обиды, словно он подумал, что я смеюсь над ним, и, отвернувшись, он продолжил готовить мой хот-дог. Который, к слову, я совсем не хотел.
Я посмотрел по сторонам, соображая, как еще можно продолжить разговор. Решил, что стоит попробовать просто познакомиться.
– Меня зовут…
– Лук положить? – спросил он.
– Что? – я немного растерялся, сбитый на полуслове.
– Лук, спрашиваю, положить или не нужно?
– Нет… не нужно, – ответил я.
– Пить что-нибудь будете?
– Да, стакан кока-колы.
– Восемь франков.
Я полез в карман и положил на прилавок десятку.
– Сдачи не нужно, – сказал я и принял из его рук хот-дог и картонный стакан с соломинкой.
– Дружище, пригнись, пожалуйста! – услышал я сзади голос. Обернулся и увидел парня, который обращался ко мне и уже замахнулся своим хот-догом.
– Нет, погоди… – воскликнул я, но в следующий миг все же пригнулся, и булка с сосиской пролетев над моей головой, врезалась в многострадальный корпус продавца.
– Придурок, кто тебя просил лук класть?! – прокричал недовольный покупатель и, сплюнув, пошел прочь.
– Какого черта?! – крикнул я ему вслед. – Стой, слышишь?!
Парень, однако, удалялся, не обращая внимания на мои оклики. Я положил хот-дог на прилавок, тут же поставил стакан, и хотел было догнать обидчика этого несчастного продавца, но он сам не дал мне этого сделать.
– Не стоит, – сказа он, посмотрев на меня глазами, в которых ясно читалась не злость, и даже не обида, а смирение.
– Почему? – спросил я.
– Не стоит поднимать скандал. Пусть так и будет.
Он вновь взял метлу и принялся за ритуал, который, судя по всему, он проводил за день столько же раз, сколько продавал хот-догов.
– Почему ты это терпишь? – удивленно воскликнул я.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, не поднимая на меня взгляда.
– В смысле, что я имею в виду? То, что в тебя бросают хот-доги!
– И что в этом такого страшного?
– Это унизительно!
– Это всего лишь издержки моей профессии. Это, в конце концов, моя жизнь.
– Господи, что ты несешь? Зачем такая жизнь, в которой любой негодяй может безнаказанно бросить в тебя хот-догом за то, что ты забыл положить ему майонез или по ошибке добавил лука. Зачем такая жизнь?
– Это мое стойло, – ответил он и, отставив метлу, скрестил руки на груди.
– Ты даже не понимаешь, что происходит, – я покачал головой. – Ты настолько запустил себя, что ежедневные унижения стали нормой твоей жизни.
– Это мое стойло, – повторил он, глядя на меня своими наивными глазами. – Я так живу. Я просто готовлю хот-доги, а людям решать, что с ними делать дальше.
– Как тебя зовут? – спросил
