королевские дворцы.
– Значит, это чертоги короля Чертополоха? А там – чертоги фейри? – уточнила храбрая Стёпка.
– О девочка, ты зря ломаешь себе голову! – воскликнул король Томас. – Мы все тут фейри.
И Чарльз, и Том, и твой приятель Подорожник. А внук мой прав: сегодня надо веселиться.
– А что вы празднуете? – не унималась Стёпка.
В ответ король громко расхохотался:
– У нас сегодня ежегодный, как говорят люди, день открытых дверей.
– Точней сказать, ночь открытых холмов, – негромко добавила королева.
– В другой день – то есть в другую ночь – сюда бы никто из людей попасть не смог.
– Точней, не смог бы отсюда выбраться, – вновь добавила королева, и Тюхе снова стало не по себе.
Она быстро взглянула на Тома. Он сделал незаметные полшага, встал за её плечом и взял за руку.
Король снова рассмеялся и сказал девочкам:
– Чарльз предупредил меня, что вы тут будете недолго. Так что не теряйте времени. Кто спляшет в эту ночь с народом холмов, тому весь год будет сопутствовать удача.
– Пошли, – шепнул Том Тюхе.
Та снова сделала придворный реверанс, Стёпка вслед за ней, – и девочки отошли от трона. Том с Риком держались рядом, а принц Чарльз остался возле короля.
Глава 24
Вересковый мёд
Откуда ни возьмись вдруг выпрыгнул лукавый Пак. Свой домотканый плащ он где-то сбросил и теперь щеголял в зелёной рубашке, замшевых сапожках и штанах. Кожаный пояс на нём украшал замысловатый узор, на шее висел резной амулет, а за ухом торчала ветка вереска. Его зелёные, слегка раскосые глаза светились в полумраке, как у кошки, которая решила поохотиться. Рот улыбался до ушей.
– Смелее, леди! – воскликнул Пак. – Беритесь за руки, и поскакали!
Он ухватил за руку Стёпку, другую её руку крепко держала Тюха, за нею – Том, за Томом – Рик, и так они вбежали в старую пещеру, где маленький народ уже закручивал невероятную спираль своего хоровода. Скрипки запели громче и быстрее, башмачки и сапожки пляшущих притоптывали, отбивая задорный ритм. Кто-то выкрикивал невнятные слова – похоже, подбадривал танцоров, и цепь неслась, кружилась, прыгала и топала с невероятной, невозможной скоростью.
В глазах у Тюхи всё смешалось в какой-то пёстрый вихрь. Если б не зачарованный венок, она, наверно, почти сразу бы потеряла равновесие. Но голова у неё не кружилась, а ноги поспевали за хороводом фейри, и с каждым шагом ей становилось веселей и легче. Тюхе казалось, что она уже не касается земли, а летит. И невозможно разобрать, что же её несёт: звук скрипок, разбег хоровода или волшебный, опьяняющий восторг. Она смеялась, а может быть, пела или выкрикивала вместе со всеми: «Хэй!» – пока в какой-то самый залихватский миг цепь вдруг не разорвалась. Скрипки разом замолкли, а все, кто только что плясал, с хохотом разлетелись во все стороны – по одному или стараясь удержаться за тех, кто оказался рядом.
Даже в этот безумный миг Том умудрился не разжать руки, и они с Тюхой вместе отлетели в неведомый угол пещеры. Там – по инерции – ещё немного покружились на пятачке меж бочек и каких-то лавок. Они держались за руки, кружились и смеялись. Глаза Тома сияли, а Тюха чувствовала себя невесомой от беззаботной радости. Но вдруг откуда-то вынырнул Рик и сказал:
– Стойте! Там Стёпка одна. То есть с Паком. Мне кажется, это опасно.
Том сразу встал как вкопанный и нахмурился.
– Бежим! – коротко бросил он.
Рик устремился в другой конец пещеры, Том с Тюхой – за ним. Том по-прежнему крепко держал Тюху за руку, словно боялся даже на секунду её отпустить.
– Куда их занесло? – спросил он на ходу.
– В медовый погребок, если не ошибаюсь, – ответил Рик.
Том что-то пробурчал сквозь зубы и ещё крепче сжал Тюхину руку. Он уже догадался, что могло случиться.
Когда цепь порвалась, Рика, Тома и Тюху отбросило в одну сторону, Пака и Стёпку – в другую. И они продолжали весело смеяться, как и все, кто плясал в хороводе. Но Пак быстро пришёл в себя. Лукаво улыбаясь, он спросил Стёпку:
– Как тебе королевский эль? Хочешь ещё?
Стёпка, продолжая смеяться, помотала головой:
– Мне эля по закону не положено. И вина тоже.
– По закону? – как будто удивился Пак. – По какому закону?
– У нас есть закон: детям нельзя пить крепкие напитки. У вас, наверно, тоже?
– A-а, крепкие напитки… – протянул Пак. Потом вдруг усмехнулся и спросил: – Ты знаешь, что такое вересковый мёд?
– Да, я читала про него, – кивнула Стёпка. – Очень печальная история. Его ведь больше не варят?
– Как это – не варят? – изумился Пак. – Ещё как варят! Хочешь попробовать?
Стёпка заколебалась, и Пак добавил с легкомысленной улыбкой:
– Это не эль и не вино. Всего лишь мёд. Сладкий и освежающий.
– Как наша газировка? – обрадовалась Стёпка.
– Ну да, – согласился Пак. – Как эта… газировка. Его специально варят к празднику. Вон видишь бочку с краником? Сейчас я нацежу нам с тобой по кружке. А хозяин и не заметит.
И прежде чем Стёпка успела возразить, Пак уже умчался к бочке, возле которой на грубом дощатом столе стояло множество глиняных кружек. Хозяин – толстенький человечек в холщовом переднике – о чём-то весело болтал с белобородым старичком. В руках обоих тоже были кружки, которыми они всё время чокались. На Пака, деловито цедившего мёд, они не обратили ни малейшего внимания, будто его и не было. Он вернулся к Стёпке и сообщил с довольной ухмылкой:
– Вот. Я же говорил! Хозяин на меня даже не обернулся.
– Но зачем?.. – растерянно спросила Стёпка. Она не хотела называть поступок Пака воровством, но его выходка ей не понравилась. – Ведь можно попросить или купить…
– Купить! – фыркнул Пак. – Здесь ничего не продаётся. Он бы, конечно, нам налил своего мёду и при этом заболтал до полусмерти. И вообще, я люблю отводить глаза. Так веселее. Ну, за твоё здоровье!
Он высоко поднял свою кружку, подмигнул Стёпке зелёным глазом и улыбнулся заговорщицкой улыбкой. Стёпка тоже подняла кружку и тоже улыбнулась. В тот миг ей показалось, что в пещере поднялась какая-то тревожная суматоха. «Надо скорей пробовать мёд, пока не помешали», – подумала Стёпка. Решительно стукнула своей кружкой о кружку Пака, пожелала ему в ответ здоровья и отхлебнула легендарного волшебного напитка.
Почти пробившиеся в медовый погребок Рик, Том и Тюха увидели, как Пак заботливо забрал из рук у Стёпки глиняную кружку и скрылся в толпе.
– Ведь здесь
