— Генерал Бигелоу! — крикнул Эллери. — Теперь, когда все деньги ваши, что вы намерены с ними делать?
— Какие деньги?
— Сокровище, дедуля! — рявкнул Энди Бигелоу. — Они прослышали о нем даже в Нью-Йорке. Он хочет знать, что ты собираешься с ним делать.
— Вот оно что! — Старый Зэк мрачно ухмыльнулся. — Не могу разговаривать, Энди. Шея болит.
— Сколько там денег, генерал? — настаивал Эллери.
Старик обернулся и посмотрел на него:
— Любопытный парень, а? — Он захихикал. — Когда мы последний раз их пересчитывали — Калеб, Эб и я, — там был почти миллион долларов. Да, сэр, один миллион. — Левый глаз старика закрылся. — Все самоуверенные нахалы и фомы неверующие здорово удивятся. Погодите немного — и сами увидите.
Энди Бигелоу усмехнулся, и Никки захотелось придушить его.
— По словам Сисси, — шепнула она доктору Стронгу, — Эбнер Чейс говорил, что там было только двести тысяч.
— Зэк с каждым разом увеличивает сумму, — кисло отозвался мэр.
— Я слышал тебя, Мартин Стронг! — завопил Зэк Бигелоу, повернув тощую шею настолько неожиданно, что Никки испугалась, как бы она не треснула. — Погоди! Я покажу тебе, проклятое ничтожество, кто из нас пустозвон!
— Ну-ну, Зэк, — успокаивающе произнес доктор Стронг. — Поберегите дыхание для горна.
Зэк Бигелоу вновь захихикал и вцепился в вещевой мешок, с торжеством глядя перед собой, словно одержал великую победу.
Эллери умолк. Как ни странно, он смотрел не на старика, а на Энди Бигелоу, который сидел рядом с дедом, усмехаясь невидимым зрителям, как будто также был на пути к триумфу.
* * *
Солнце здорово припекало. Мужчины сняли пиджаки, а женщины обмахивались носовыми платками и сумочками.
— «Это больше нужно живым…»
Дети бегали среди надгробий, преследуемые матерями. На большинстве могил виднелись свежие цветы.
— «…чем этим достойнейшим мертвецам…»
Надгробия также украшали американские флажки.
— «…продемонстрировать в полной мере…»
Голос доктора Мартина Стронга был глубоким и уверенным, совсем не походя на голос высокого некрасивого человека, который произносил те же слова много лет назад тихо и виновато.
— «…что они умерли не напрасно…»
Доктор стоял на пьедестале памятника павшим в Гражданскую войну, украшенном флагами, и смотрел на ряды выщербленных надгробий, словно главнокомандующий в полной униформе.
— «…что, даст Бог, эта нация…»
Почетный караул джексбергского поста Американского легиона вытянулся по стойке «смирно» между мэром и публикой. В руках группы легионеров, стоящей лицом к могилам, были старинные снайперские винтовки.
— «…и это государство…»
Позади мэра стоял «генерал» Зэк Бигелоу, прямой, как дуло винтовки, с вещевым мешком, прикрепленным к синему мундиру.
— «…не исчезнут с лица Земли».
Старик нетерпеливо кивнул и начал рыться в мешке.
— «Отряд — на караул!»
— Давай, дедуля! — крикнул Энди Бигелоу.
Старик с трудом вытаскивал из мешка горн.
— Дай я тебе помогу.
— Оставь старика в покое, Энди, — тихо сказал мэр Джексберга. — Мы не торопимся.
Наконец был извлечен армейский горн, такой же старый, как Зэк Бигелоу, и поцарапанный в сотне мест.
Старик поднес его к землистого цвета губам. Теперь его руки не дрожали. Даже дети угомонились, а легионеры застыли как вкопанные.
Старик начал сигналить.
Едва ли это можно было назвать игрой. Он дул в горн, и из раструба вырывались хриплые звуки. Когда звуков не было вовсе, вены на шее старика раздувались, а лицо становилось багровым. Время от времени он отсасывал через мундштук слюну, а потом продолжал свои упражнения. Деревья кивали от теплого ветерка, а люди внимательно слушали, как будто этот кошачий концерт был райской музыкой.
Но внезапно звуки прекратились. Старый Бигелоу выпучил глаза. Геттисбергский горн со звоном покатился к пьедесталу.
Все словно застыло — движения детей, дыхание слушателей, даже шелест листьев.
Затем послышалось испуганное бормотание, и Никки открыла глаза, которые только что зажмурила, успев увидеть, как последний из ветеранов Великой республиканской армии рухнул к ногам доктора Стронга и Энди Бигелоу.
* * *
— Вы были правы в первый раз, док, — сказал Эллери.
Они находились в доме Энди Бигелоу, куда доставили с кладбища тело старого Зэка. Дом наполняли болтающие женщины и бегающие дети, но в этой комнате было всего несколько человек, и они разговаривали очень тихо. Старик лежал на диване, прикрытый лоскутным одеялом. Выглядевший постаревшим доктор Стронг сидел в качалке рядом с телом.
— Это моя вина, — бормотал он. — В прошлом году я не стал обследовать рот Калеба и мундштук горна. Это моя вина, мистер Квин.
Эллери успокаивал его:
— Вы ведь знаете, док, что этот яд нелегко обнаружить. Кроме того, подозрения казались нелепыми. Конечно, вы бы нашли следы яда при вскрытии, но Этуэллы не позволили вам его произвести.
— Они все умерли — все трое. — Доктор Стронг свирепо уставился на Энди Бигелоу: — Кто отравил горн?
— Господи, да не смотрите вы на меня! — взмолился Энди. — Это мог сделать кто угодно, док.
— Кто угодно, Энди?! — крикнул мэр. — После смерти Калеба Этуэлла Зэк забрал горн, и он находился в этом доме весь год!
— Кто угодно, — упрямо повторил Энди. — Горн висел над камином, и любой мог сюда проскользнуть. Как бы то ни было, до прошлого Дня памяти он был у Калеба. Кто отравил горн в его доме?
— Так мы ни к чему не придем, док, — прервал Эллери. — Бигелоу, ваш дед когда-нибудь говорил, где спрятано сокровище времен Гражданской войны?
— Допустим, говорил. — Энди облизнул губы. — А вам что до этого?
— Убийства совершены из-за этих денег, Бигелоу.
— Это еще надо доказать. В любом случае на них никто не имеет права, кроме меня. — Энди Бигелоу выпятил широкую грудь. — Когда умер Эб Чейс, дедуля остался последним из трех. Деньги принадлежали Зэку Бигелоу, а я его ближайший родственник — значит, они мои!
— Ты знаешь, где они спрятаны, Энди? — Доктор Стронг вскочил с качалки, сверкая глазами. — Где?
— Не скажу! Убирайтесь из моего дома!
— Не забывай, Энди, что я представляю в Джексберге закон, — предупредил мэр, — а это убийство. Где деньги?
Энди расхохотался.
— Вы не знали этого, верно, Бигелоу? — сказал Эллери.
— Конечно нет. — Он снова засмеялся. — Видите, док? Этот тип на вашей стороне, но тоже говорит, что я этого не знаю.
