я тогда у нее кантовался. Чуть не выбила дверь, влетела на кухню, скидывая все, что попадалось под руку, даже кружку Анны, моей сестры, разбила, запустив в меня. И кричала, кричала, кричала.
— А вы как на это реагировали?
— А что я мог? Извинялся, повторял, что виноват, и просил прощения. Потом она умчалась. — Грег пожал плечами. — Но Сандра ее не убивала, я знаю. В воскресенье вечером, где- то в восемь я нашел ее в баре, она уже достаточно выпила и плакала. Ну, в общем, я был с ней весь вечер воскресенья и всю ночь.
— Вы были в баре всю ночь? Кто может это подтвердить?
— Нет, я увел ее где-то через полчаса, и мы поехали к ней. Мы были вдвоем у нее.
— Понятно. Вы видели Линду вечером в воскресенье?
— Нет, ее не было дома.
— С чего вы так решили?
— Ну, когда мы шли, точнее, когда я тащил Сандру, я посмотрел на ее окно, и там было темно.
— Почему вы посмотрели на ее окно?
— Я подумал, что это она рассказала Сандре, просто чтоб побесить ее. Линда в основном была сукой. Вот я и посмотрел, злился на нее.
— То есть вы не отрицаете, что в вечер убийства находились в одном доме с жертвой и злились на нее?
— Да, детектив. Звучит это плохо, но я ее не убивал, клянусь. Я вообще женщин никогда не трогал, даже ударить не мог, что бы они ни сделали. Мама так воспитала — уважать женщин, даже таких, как Линда.
— А какой, по вашему мнению, была Линда?
— Никудышной. Во всех отношениях.
— Вы что-нибудь знаете о ее дочери?
— Знаю, что ее зовут Милли, что она с Линдой не живет. Больше ничего.
— Подскажите, а кто был отцом Милли?
— О, этого я не знаю. Думаю, даже сама Линда этого не знала.
— Это ваше предположение? Или она вам что-то рассказывала?
— Нет, Линда никогда ничего не рассказывала про дочь.
— А она вам не предлагала ничего запрещенного?
— Что вы имеете в виду? Что она могла предложить? Наркотики? Так она их никогда не продавала, иногда сама баловалась, но только иногда, когда были деньги.
— А в отношении дочери?
— О нет, детектив, что вы! Она совсем крошка. Да и что Линда могла предлагать? — Едва Грег это произнес, в его глазах непонимание сменилось искренним испугом. — Нет, нет, детектив. Этого не может быть. Она, конечно, была плохой матерью, это я знаю от Сандры, но чтоб такое… Это уже перебор. — Его передернуло.
— Хорошо, Грег. Вы сказали, что Линда иногда употребляла наркотики, когда у нее были деньги. Но откуда у нее могли появиться деньги, если она не работала и жила на пособие. Проституцией постоянно она тоже не занималась.
— Я не знаю. Но, мне кажется, примерно в конце лета или начале осени у нее были деньжата. Я просто помню, как она пришла в бар в новом платье, красное такое, в цветочек, и даже угостила меня выпивкой. И знаете, когда она расплачивалась, то достала целую пачку наличных. Я еще удивился, мы все знали, что с деньгами у нее постоянно беда. Я даже спросил, не выиграла ли она в лотерею, но она только подмигнула мне и ничего не ответила. И это видел не только я. Сандра тоже заметила и другие посетители бара. Мы там все, как в одной кастрюле варимся, слухи быстро расходятся.
— Интересно. А вы так и не узнали, откуда у нее деньги?
— Не-а, я не знаю откуда они были. Может, и правда повезло в лотерею. — Он хмыкнул и пожал огромными плечами.
— А как часто у нее появлялись деньги?
— Не часто. По крайней мере, я такого больше не помню. А те, что были в тот раз, она просадила за неделю, и уже в следующие выходные у нее даже на выпивку не хватало. Вот так она и жила, детектив.
Расмус закончил допрос и, выйдя из комнаты, пошел к Агнес.
— Ну как?
— Да так себе. За первые пятнадцать минут она не произнесла ни слова, кроме: «Я требую адвоката», но, когда я сказала: «Хорошо, тогда вместо пары часов разговора придется проводить тебя в камеру и ждать адвоката, который может приехать и завтра», она еще подумала, а потом ответила на все мои вопросы. В общем, мне кажется, она ее не убивала. Вот если бы у Линды голова была разбита о стену, или ее задушили голыми руками… да, это было бы ее рук дело. В общем, в воскресенье бар закрылся раньше обычного — примерно в полпятого утра, — из-за отсутствия посетителей. Подходя к дому, она увидела Грега, который вышел из подъезда и сел в свою машину. Она удивилась, подумала, может, он ждал ее и не дождался. Перехватить его она не успела, а телефон сел. Затем она заметила свет на кухне у Линды и подумала, что, наверное, та кого-то подцепила и, как обычно, притащила к себе. Но, зайдя в квартиру, Сандра поняла, что Грег в квартире не появлялся. Ну мало ли, потерял ключ и ждал у дома. Она легла спать, а утром, когда шла в магазин, встретила Линду, ну и спросила, как прошла ее ночь и кого она привела на этот раз. А та ответила, что никого — она ушла домой и легла спать. Сандра вернулась домой, включила телефон, а там ни сообщений, ни пропущенных от Грега. Тогда ей все стало ясно, и она рванула к нему. В общем, она уверяет, что Линду не убивала, так как в воскресенье после визита к Грегу отправилась в бар и там надралась. А вечером Грег притащил ее домой и остался с ней. Но во сколько это было, она, конечно, не помнит. Уверяет, что всю ночь Грег провел с ней, так как ей было плоховато и сильно тошнило. Вот такая история. Это, конечно, не алиби, но убить ее таким способом ни у Грега, ни у Сандры просто не хватило бы фантазии.
— Это да. Пойдем к ней, хочу еще кое-что спросить.
Сандра Лестон с важным видом сидела на стуле, ковыряя свои короткие неухоженные ногти.
— Добрый день, Сандра.
— Да уж, для кого добрый, а для кого и не очень. Я тут уже полдня сижу.
— Да, потому что вы не рассказали нам всю правду сразу. И у меня есть еще несколько вопросов к вам.
— Валяй.
— Вы знаете, кто был отцом Милли?
Она хмыкнула:
— Да мне-то откуда знать?
— Может, Линда рассказывала вам
