переворот в физике. Теперь ему на пятки наступают другие безумцы, которые считают, что ничего узнать наверняка невозможно.
― Но мы так не похожи, я бы не стал припутывать к этому близнецов.
― Близнецы ― это по части доктора Мортимера.
― Боюсь, нам нескоро удастся с ним поговорить.
Стоя у земляного вала перед Свантессон-холлом, мы наблюдали, как шотландцы ползут по приставным лестницам на стены. Звучали выстрелы и взрывы, гулко отдававшиеся в коридорах Свантессон-холла. Мистер Хайд с воплями гнал прочь своих овец. Шла обычная для британской провинции жизнь.
Холмс набил трубку табаком, и, перед тем, как воспользоваться зажигалкой, подаренной ему последним русским царём, заключил:
― Если бы я был глупым газетчиком, то сказал бы сейчас что-нибудь пафосное. К примеру, что скоро поднимется ветер, и мы не досчитаемся многих.
― Холмс, вы это уже говорили ― лет пятнадцать назад. Или двадцать ― не помню…
― А, ну тогда можно. Хорошее ― повтори, и ещё раз повтори. Ветер, это будет холодный колючий ветер, и многие не выдержат его ледяного дыхания. Так хорошо?
― Звучит прекрасно.
― Знаете, все эти годы я тщательно скрывал от вас, что ненавижу оперу, но вот сейчас решил сам предложить: если мы поторопимся, то успеем… Куда-то мы должны были успеть… Эти наши обряды так утомительны.
― А, Холмс? Что?
― Отлично, вы тоже не помните. Давайте лучше просто посидим у камина! Едем скорее в Лондон!
Я кивнул, и мы пошли к станции, слыша за собой непрекращающуюся канонаду.
2022
Любовь к электричеству
Профессор пел старые песни. В песнях было про лыжи и горы и про то, что нужно вернуться, когда не хочется возвращаться.
Профессор пел надтреснутым голосом, страшно фальшивя, но в пустой квартире смутить это никого не могло.
Он был один, не считая того, что лежало у него за спиной на лабораторном столе, ― куча проводов поверх манекена. Но только непосвящённому это показалось бы манекеном, к которому приделано колесо от велосипеда.
Профессор сделал электронного человека. Более того, новый человек должен был уметь летать.
Человек был небольшим, метр пятьдесят ростом ― но такую уж удалось найти оболочку.
Сейчас Профессор перегонял в память андроида всё то, что тому полагалось помнить и знать.
Это была финальная стадия эксперимента. Профессор начал его ещё в восьмидесятом и десять лет собирал прототип. Но потом надломился мир, и Профессор, который не был ещё тогда Профессором, ощутил себя внутри железного контейнера, вокруг которого толпились неопрятные люди. Полтора года он продавал этим людям крупу, консервы и пиво. Его выручала способность к быстрому устному счёту ― там, где его хозяин только успевал достать калькулятор из-за пазухи, он уже выдавал точный ответ. Ответы сперва проверяли, а потом бросили. Правила жизни поменялись, и прочие навыки профессора стали не нужны.
Разве сгодилась любовь к электричеству: он научился обманывать счётчик электроэнергии, чем окончательно утвердился на рынке.
Прототип электронного человека был продан заграничным визитёрам, которые явились в институт, как гости из будущего.
Господин Стамп забрал всё ― вплоть до последней бумажки, не говоря уже о самом теле, в которое не успели вдохнуть электронную жизнь.
Профессору было жаль работы, но он знал, что начнёт её снова и сделает быстрее, чем прежде.
И действительно, он быстро наверстал упущенное.
Теперь у него за спиной лежал электронный человек, а перед глазами ползла зелёная полоска записи.
Дело было сделано, и Профессор пел:
Гаснет закат за горой,
Месяц кончается март,
Скоро нам ехать домой.
Сознание андроида включилось раньше, чем думал его создатель, и он, ещё лёжа неподвижно, слушал пение, отмечая фальшивые ноты. Он не очень понимал ещё, что происходит, но думал, что ему повезло. Повезло, так повезло ― сознание вещь невероятная и статистически недостоверная, а тут оно есть, да ещё данное ему в ощущениях. Эта фраза была чужой и ещё некоторое время искала себе место в закромах памяти. Запись шла, и андроид постепенно привыкал к ощущениям ― он специально подёргал кончиками пальцев ― пальцы двигались, повинуясь электронному сердцу.
Имя, важно было, какое дать ему имя.
― Ну что, малыш, проснулся? ― спросил Профессор, обернувшись.
Андроид открыл глаза.
Как только он сел на верстаке, колесо сзади повернулось, и андроид понял, что именно с его помощью он будет летать.
…Учился жизни он недолго, просто втыкал разъём в модем, и спал, впитывая в себя информацию.
С людьми было проще, чем он думал.
Беда оказалась в другом ― Профессор дал ему маленькое тело. Мальчик-подросток в нелепой, не по размеру, одежде, вызывал вопросы. Когда он в первый раз решил исследовать город, его привели обратно неравнодушные люди.
Надо было что-то придумать, тем более, что он быстро освоился и прижился в новом мире. Правила жизни людей были несложными ― люди оказались недоверчивыми (и оттого верили самым невероятным вещам), жадными (и оттого норовили расстаться со своими деньгами при каждом удобном поводе)и злыми (и оттого чрезвычайно сентиментальными).
Мальчик осматривался в квартире Профессора (тот выдавал его за родственника, приехавшего из Душанбе). «Почему Душанбе?» ― как-то спросил он. «Я там был, ― отвечал Профессор. ― Мог же я там завести сына?» Мальчик соглашался, что андроида можно собрать везде, но про себя отметил удачность выбора. Город Душанбе был теперь в другой стране, и проверить что-либо там стало сложно.
Впрочем, мальчик на всякий случай нарисовал себе прекрасный паспорт.
В школу ему было ходить скучно.
Большую часть времени он тратил там, чтобы научиться повадкам подростков.
Наконец, он продал форменную курточку и учебники вместе с портфелем, и, оставив Профессору записку, отправился изучать город сверху.
Профессор тосковал, но понимал, что искать мальчика-подростка сложно, даже если у него прекрасно нарисованный паспорт.
Электронный мальчик появился сам. На этот раз он был в прекрасном чёрном костюме с отливом, а привёз его прекрасный автомобиль с шофёром. Одним словом, всё у него теперь оказалось прекрасно.
― Я устроился в санитарную службу, ― сообщил электронный мальчик.
― Кто же тебя взял туда?
― Нашлись люди, ― уклончиво отвечал мальчик. ― Люди ― они такие…
― И что теперь?
― Теперь нужно очистить город. Твой город, отец, болен и нуждается в очистке.
― От чего ты хочешь его очистить.
― От людей. Прежде всего от этих, из Душанбе. Этих я изучил, они
