даже зажмурился от волнения, а потом снова посмотрел в изумрудные глазищи любимой. Прижался губами к ее загорелому лбу, легко коснулся щеки, стирая соленую дорожку слез.
«Ты – солнце мое, ты мой воздух. Ты одна нужна мне, моя радость, мой свет, моя жизнь!»
«Правда? Так всегда будет? Всегда-всегда?»
«Пока я жив!»
«Тогда живи со мной долго-долго…»
– Повезло тебе, тигрище, такую рыжую катастрофу отхватить, – вдруг шумно вздохнул Брок, хлопнув себя рукой по коленке.
– Всем нам тут повезло, – веско добавил Брис.
Лиза потерлась лбом о его плечо, озабоченно вздохнула. Ее немного тревожила завтрашняя поездка и собственное состояние, с каждым днем все тяжелее ходить, малышка крупная, подвижная, сильно беспокоит ночами. Лишь бы все завершилось благополучно.
А Хати смотрел на Катю, крепко держа ее за руку. Потом начали шептаться:
– Все же хорошо, да?
– Хорошо, хорошо…
– Может, сбежим – сказку твою новую дописывать, а то уже второй день ничего не сочиняешь.
– Я обдумываю сюжет.
– Вдохновения не хватает? Могу лично парочку сцен продемонстрировать, с твоей помощью, конечно.
– Сюжет не про волка…
– А про кого же еще? – немедленно насторожился Хати.
– Думаю вот… может, про тигра теперь написать.
– Нарочно меня подразнить? – Хати бросил неприязненный взгляд в сторону обнимающейся пары.
Туран наконец уселся на прежнее место, и Вика уверенно разместилась у него на коленях, словно не в силах оторваться. Тигру было не по себе от внимания остальных присутствующих, которые исподтишка бросали любопытные взгляды на новенького.
Ему хотелось унести Вику в недостроенный дом и снова остаться с ней наедине, но в то же время приятно было находиться в дружной, веселой компании единомышленников – надежных товарищей. Каждый со своим нравом и опытом, но все они как одна большая семья-община.
На следующий день Коротков озадачил Турана необходимостью выбрать «хорошее имя» для документов.
– Может, останешься Тураном? Мне так очень нравится. Оригинально! – попросила Вика.
– Будто турок какой-то… – проворчал полковник, – а, впрочем, дело твое, как хочешь.
– Русское имя надо бы в документы, – рассудил Туран, а Вике подмигнул, – дома называй, как душа просит.
Проще всего оказалось с отчеством и фамилией. По установившейся в «Северном» традиции, Туран стал зваться Алексеевичем, а фамилию, поразмыслив немного, придумал себе – Кораблев. А вот имя действительно выбирали долго, пришлось подключить прочих «семейных». Когда были озвучены длинные списки мужских имен, неожиданно помогла Катя:
– Вот «Ваня» – хорошее, да, получается, занято уже Хати, а ведь «Иван» – это самое известное русское имя. У меня бабушка старенькая, знаете, как говорила – «Горе, горе, муж Григорий, хоть бы худенький, да Иван!»
– А почему вдруг «Григорий» – горе? – задумался Туран.
– Так судьба особая у Гриш на Руси… Ну, сами смотрите: Отрепьев, Орлов, Потемкин, Распутин… У нас под Ишимом, во времена становления советской власти был такой крестьянский предводитель – Григорий Атаманов. Он поднял восстание, когда солдатики-коммунисты пришли хлеб у зажиточных хозяев отбирать. Постреляли всех несогласных, конечно, Атаманова тоже убили – жестоко. У писателя Николая Олькова есть книга о народных бунтах во времена становления советской власти за Уралом, – продолжила Катя.
– Гришей буду! – вдруг твердо решил Туран.
– Имя колючее на слух, несчастливое, наверно, – надулась Вика, – вот еще выдумал. Как будто нарочно, чтобы судьбу испытать.
– Как сказал, так и сделаю! – сурово отрезал Туран, и тут же смягчился, – все равно будешь иначе звать, я ж тебя знаю.
* * *
Через две недели, в начале сентября, Вика и Григорий прилетели в республику Крым. Жилье им нашлось в городе Севастополе, в районе Северной бухты. А работу, как Туран и желал, ему подыскали в Музее Старинных кораблей Черноморского Флота, официально – механиком, а точнее «смотрящим» за экспонатами.
Туран был очень доволен. В памяти его постепенно прояснялся величественный образ большого русского линкора длиной 186 метров и водоизмещением 30 тысяч тонн.
В сорок первом году этот корабль защищал Севастополь и весь Керченский полуостров от немецких захватчиков. Зенитная артиллерия линкора яростно отражала атаки вражеской авиации, орудия главного калибра уничтожали танки, автомашины с грузами и пехоту противника.
Григорий сам плавал когда-то на этом знаменитом дредноуте, что участвовал еще в Первой мировой войне, пережил Революцию, даже поддержав знаменитый кронштадтский мятеж, после чего, правда, вся команда корабля была заменена.
С болью в сердце Туран узнал, что в шестидесятых годах прошлого века орденоносный линкор был разобран на металлолом на Севастопольской базе «Главвторчермета».
– А какой бы сейчас отличный музей получился, Вика! Там шесть зенитных пушек было на орудийной башне, були противоторпедные, площадка для самолета… Эх, жаль!
Музей Старинных кораблей открылся в Севастополе совсем недавно, но туристы со всего мира уже ходили сюда толпами. Энергичная Вика быстра вникла в курс дела и первое время работала экскурсоводом, но после пары интересных проектов-инициатив была переведена на административную должность, где и оставалась до первого декретного отпуска. Сынишка походил на Турана, вот только глаза получились зеленые, озорные – мамины.
Два года спустя
Брок с Машей перебрались в село Ершово, поближе к городу Ишиму. Это родина русского сказочника Петра Ершова – автора знаменитого «Конька-Горбунка». Русановы завели здесь настоящую усадьбу – большой дом, сад и пасеку. Малыши их, наконец, пошли в Детский сад, куда Маша устроилась воспитательницей. Брок остался следить за большим хозяйством, ему и дома хватало забот.
Пара Волковых прижилась в Тюмени. Катюша сидела дома с маленьким Васяткой, потихоньку писала новые приключенческие сказки. Две ее первые книги были выпущены крупным издательством, получили широкую известность и любовь читателей, что вызывало невероятную гордость Катиного отца, журналиста и краеведа.
Хати – Иван нашел работу инструктором по экотуризму в детско-юношеском центре «Русич». Здесь он был в своей стихии – ориентирование в лесу, палатки и костры, песни под гитару и захватывающие истории на ночь. Подростки души не чаяли в своем «вожаке».
У Морозовых-Зиминых тоже все сложилось хорошо. Когда маленькая Снежана немного подросла, семья переехала на Дальний Восток и обустроилась в городке неподалеку от военной части, где Владимир смог применять профессиональные военные навыки. Обучал контрактников приемам рукопашного боя, проводил специализированный инструктаж (разведка, маскировка, обращение с холодным и огнестрельным оружием). Лиза планировала найти работу по врачебной специальности.
Туран-Григорий и Виктория Кораблевы прочно обосновались в Севастополе, воспитывали Тимофея. Правда, Вика уже через год после рождения сына стала рваться на работу в Музей. Мальчику нашли няню.
В поселении «Северном» постоянно находились теперь лишь несколько человек: бессменный лесничий Андреич, раз в неделю заглядывал молодой егерь, да «вахтой» обитала пара человек из обслуживающего персонала. Даже Коротков с супругой Ольгой бывали только наездами.
