экране ноутбука. — Если бы вопрос касался слияния двух компаний, он бы себя показал. Но здесь другое. — Отражение нахмурилось. — Это моя сфера ответственности. Я справлюсь.
— Ты не на экзамене.
Рави почесал затылок, пытаясь унять фантомный зуд.
Он неправ, это именно экзамен. Проверка. Финальный суд.
— Это не школьный проект и не очередной сезон подкаста. Здесь не может быть ни победы, ни проигрыша.
— Я не хочу спорить, — тихо произнесла Пиппа.
— Разумеется. — Рави присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Мы не спорим. Я переживаю за тебя, ясно? Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Я люблю тебя и всегда буду любить. Неважно, сколько раз ты чуть не довела меня до сердечного приступа или нервного срыва. Просто… — Он замолчал, и голос у него сорвался. — Очень страшно знать, что тебе хотят причинить боль. Ты — моя половинка. Моя малышка. Мой сержант. Я обязан защищать тебя.
— Ты и так меня защищаешь, — сказала Пиппа, удерживая его взгляд. — Даже когда тебя нет рядом.
Он ее спасательный плот, ее опора в понимании того, что на самом деле представляет собою добро.
— Вот и славно, — усмехнулся Рави, сделав пальцы пистолетом и направив на нее. — Хоть я и не мускулистый громила и не умею метать ножи лучше олимпийских чемпионов.
Губы против воли растянулись в улыбке.
— Ох, Рави. — Пиппа провела пальцем по его подбородку, потом запечатлела поцелуй на щеке, коснувшись уголка рта. — Ты ведь знаешь, что мозги всегда побеждают грубую силу.
Рави со стоном выпрямился.
— Черт, нельзя мне сидеть на корточках, задница просто отваливается.
— Вот и покажи ее моему сталкеру. — Пиппа засмеялась. Впрочем, смех оборвался, когда она вдруг задумалась о другом.
— Что такое? — спросил Рави, заметив перемену в ее настроении.
— Он умный, правда? — Она снова хохотнула, качая головой. — Умнее некуда.
— Почему?
— Сам посмотри. Бледные, почти незаметные рисунки, которые исчезают под первым же дождем. Я не успела их сфотографировать, и, когда рассказывала про них Хокинсу, тот решил, что мне привиделось. То есть меня изначально дискредитировали. Я даже сама задумалась, не мерещится ли? И мертвые птицы… — Она хлопнула себя ладонью по бедру. — Тоже очень умно. Если бы мне подкидывали кошек или собак… — Она вздрогнула: в памяти всплыл Барни. — Совсем другое дело. Это уже подозрительно. Но птицы… Они что дохлые, что живые — без разницы. Конечно, полиция не стала бы расследовать смерть голубей, это вполне естественное явление. Кроме меня — и тебя, разумеется, — никто не заподозрил бы неладное. Все специально так подстроено. Чтобы остальные могли найти разумное объяснение. Пустой конверт — попал случайно. Надпись про мертвую девочку — в стороне от дома. Я знаю, что ее написали для меня, но никогда не смогу доказать. Очень хитро. Изящно. В полиции меня принимают за больную, а мама думает, что ничего страшного не происходит: просто резвятся кошки и остаются следы от грязных шин. Мне не дают возможности позвать на помощь. Тем более все помнят, как я недавно облажалась. Этот человек, кем бы он ни был, очень умен.
— Такое чувство, что ты им восхищаешься, — сказал Рави, спиной падая на кровать. Выглядел он весьма встревоженным.
— Нет, просто говорю, что он очень умный. Четко представляет план действий.
Следующая мысль была настолько естественной и логичной, что по глазам Рави Пиппа поняла: он и сам подумал о том же. На щеках у него заиграли желваки.
— Как будто он уже делал такое прежде, — сказала Пиппа, заканчивая мысль, и Рави чуть заметно кивнул.
— Думаешь, нечто подобное бывало? — Он сел.
— Возможно. Очень даже вероятно. Если верить статистике, преследование зачастую носит серийный характер, особенно если сталкер — посторонний человек или случайный знакомый, а не бывший или нынешний партнер.
Вместо того чтобы спать, прошлой ночью она собирала информацию про сталкеров, прокручивая в голове статистику и бесконечные примеры.
— Посторонний человек? — с нажимом переспросил Рави.
— Вряд ли совсем посторонний. Почти три четверти жертв в той или иной степени знакомы со своим преследователем. Этот человек знает меня, а я знаю его.
Пиппа всю ночь бродила в интернете, чуть не спалив себе сетчатку белыми отблесками монитора. И нашла много данных, о которых не стоит сообщать Рави. Например, статистика гласила, что больше половины жертв женского пола перед своей гибелью обращались в полицию.
— Значит, это знакомый тебе человек, и, скорее всего, он так уже делал? — уточнил Рави.
— Полагаю, что да.
И почему Пиппа раньше не додумалась? Она слишком зациклилась на одной идее: мол, у нее появилось новое дело, — и даже не допустила мысли, что подобным образом могли преследовать кого-то еще.
«Не весь мир вертится вокруг тебя одной», — произнес ехидный голосок у нее в голове.
— За что уважаю тебя, сержант, так это за научно обоснованный подход.
Рави сделал вид, будто снимает шляпу.
Пиппа прикусила губу, и руки сами потянулись к ноутбуку. Она осознала это только после того, как загрузила систему и открыла поисковик.
— Первый этап научно обоснованного подхода — сбор информации.
— Самая интересная часть следственной работы, — кивнул Рави, поднимаясь с кровати и вставая у Пиппы за спиной. Руки он положил ей на плечи. — Итак, каким образом ты планируешь собирать информацию?
— Если честно, пока не знаю. — Пиппа замешкалась. На экране мигал курсор. — Может, просто… — Она напечатала «рисунки мелом мертвые голуби преследование сталкер Литтл-Килтон Бакингемшир». — Попробуем наугад.
Она нажала большим пальцем клавишу «Ввод», и на экране появилась страница с результатами поиска.
— О, здорово! — воскликнул Рави, указывая на самую верхнюю строчку. — Можно съездить за глиняными голубями на Меловую ферму в Чалфонт-Сент-Джайлсе. Всего восемьдесят пять фунтов за фигурку. Практически даром!
— Тихо.
Пиппа зашарила глазами по странице. Далее шел пост о результатах прошлогоднего выпускного
