котёл.
— А это зачем? А это куда? А как это? — Только и успевала заваливать меня вопросами Лука. Мара же, наоборот, сидела тихо, словно мышка, но внимательно следила за моими действиями.
Когда вода в котле закипела, я перелила небольшую часть в бадью, так, чтобы вода была тёплая, но не очень горячая.
— Мара, нужна будет твоя помощь. — Девочка кивнула и я продолжила, — сначала моём Ами. Аккуратно погружаем её в воду, так, чтобы голова была над водой. — Снова короткий кивок. — Отлично, ты держишь малышку, а я мою. Следи внимательно и запоминай.
Естественно малышка закатила нам истерику. Видимо за все полтора года она видела воду только летом в речке. Однако, стоило мне приступить к массажу головы и мытью волос, как Ами сначала удивилась, а потом и расхохоталась. В общем купание малышке понравилось.
Я достала плотную ткань, и завернула чистую девочку в неё, вытерла, просушила волосы и замотала уже с небольшой шерстяной платок, который принесла с собой. И уложила в люльку, поближе в очагу, где было теплее всего.
— Так, вы следующие. — Скомандовала я, добавляя в бадью горячую воду из котла, а в котёл добавила холодной. — Раздевайтесь и вместе залезайте в корыто.
Девочки послушались и, стянув с себя грязные обноски, полезли в воду. Кривились, шипели словно кошки, но всё-таки сели в бадью. Я заставила растереться их мочалом, а сама занялась волосами девочек. Где-то к середине купания они втянулись и даже начали баловаться с водой, но я быстро это прекратила. В конце окатила их теплой водой из ведра и дала тряпку, чтобы те обтёрлись.
Лука превратилась из чумазого чертёнка, в золотого ребёнка. Такая же рыжая и конопатая, кожа хоть и смуглая, но всё ещё светлее чем у Мары или Рута. А глаза глубокого шоколадного цвета, с золотой искринкой.
— Лука, ты прям солнышко! — восхитилась я, вытирая её насухо.
— А это что?! — заинтересовалась девчушка.
— Ну как, солнышко, то что в небе светит… — попыталась объяснить я.
— Ой, сестрица, ты такая смешная! — захихикали обе девочки.
— С неба нам светит Серения, звезда, что хранит весь Алдуниир. — Заулыбалась Мара. — Это даже малышня знает! А ты не знала?
— Нет. — Я изумилась, вот так вот, даже звёздное светило в этом мире по другому называют. — А как называется ночное светило?
Обе девочки озадаченно переглянулись.
— Ночное? — переспросила Мара.
— Сестрица Лана, ой не могу, ну и выдумки у тебя! — снова залилась звонким смехом Лука.
— Ночью на небе только осколки старых звёзд. — Проговорила Мара, растирая свои длинные волосы.
Теперь стало понятно, почему ночью так темно, что хоть глаз выколи. Оказывается у них ещё и ночного светила нет. Не удивительно что в Проклятом лесу ночью я даже своих рук не могла разглядеть. От воспоминаний о том месте, аж вздрогнула.
— А мне нравится быть этим твоим «слонышком»! — Лука вскочила на деревянную кровать, заложенную ветошью и принялась прыгать на ней.
— Ну раз нравится, значит буду тебя называть СОЛнышком. — Улыбнулась я поправив малышку.
И тут я заметила что фигура у Мары уже начала формироваться. Всё ещё детская, но уже изогнулась в талии и бёдрах, да и грудь уже начала расти. Ей ведь уже двенадцать.
— Мара, а когда у тебя месячные? — я задала казалось бы обычный вопрос, но девочка меня совсем не поняла, оставалось только снова перебирать слова, пока не наткнусь на знакомое для них. — Менструации? Цикл? Первая кровь?
От моих слов стало понятно, что Мара ещё не знает о чем я говорю, и совсем не потому что в их мире нет таких слов. Я точно помню как Адамар упоминал что-то про зачатие и цикл. Поэтому ответ напрашивался самый неутешительный. Маре некому было рассказать о том, что её ждёт в ближайшем будущем, как девочку, девушку и женщину.
— Ладно, — вздохнула я, — расскажу об этом позже, а сейчас будем шить вам платья.
ГЛАВА 20. ЖЕНСКИЕ ШТУЧКИ
Лана
Я вытащила из корзинки швейный набор и все более или менее пригодные платья ведьмы.
С кровати, которая по сути была просто большой доской на ножках, мы убрали все тряпки и ветошь, которые заменяли детям матрас и я разложила платья так, чтобы можно было корить. Такой себе вариант раскройного стола. Выкраивать одежду я, конечно же, не умела, поэтому просто приложила рядом старое платье Мары и по его размерам отрезала юбку и верхнюю часть. Стянула на поясе и подшила снизу, чтобы юбка не была слишком длинной. С рукавами проделала почти то же самое. От чего платье получилось на несколько размеров меньше, зато его всегда можно будет подпороть и расширить, и удлинить. Как раз для детей, которые ещё растут. А для Луки я нашла детские штаны Адамара, но поверх решила сшить небольшое, но всё-таки платье. По той же схеме, как и первое.
Получилось лучше чем я могла ожидать. Платье Мары, было тёмно-синее, с россыпью мелких цветочков голубого цвета. Оно так красиво оттеняло её смуглую кожу и чёрные волосы, и глаза, что небыло возможности оторвать от неё взгляд. Когда её волосы высохли, я заплела ей косу, подвязав её лоскутом ткани, что остался от платья.
Костюм для Луки получился менее девчачьим, зато так подходил ей по цветам. Рыжее верхнее платье, коричневые штаны и такая же длинная жилетка, подпоясанная шнурком из кожи. Заплетать ей на голове было особо нечего, поэтому я решила просто выровнять её торчащие в разные стороны рыжие волосы и ножницами отрезала все лишние пряди.
С обувью я решила вопрос по цивилизованному — вспомнила как плести лапти. Был у меня и такой опыт в качестве развлечения. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мне это пригодится.
В общем, вместо бересты я использовала полоски грубой кожи, которые нарезала из старых сапог ведьмы, и уже из них плела тапочки, для девочек. Получилось, хоть и кривенько, но хоть так.
Девочки обновкам так обрадовались, что решили попробовать тоже что-то сплести самостоятельно. Я в это время успела убрать последствия наших водных процедур и приготовить ужин для детей. Так, за всеми делами мы не сразу заметили как стемнело.
Мальчишки ввалились в дом, падая от усталости. Они приволокли ещё кучу дров и скинули их в угол дома, а сами, не разуваясь, пошли к очагу греть руки. Видимо на улице и вправду похолодало.
— Сестрица Лана, ты иди, там тебя твой этот… дяденька ждёт. — Устало произнёс Ван, присаживаясь на хлипкий табурет. — А, и он просил передать, чтобы
