на монстрах всяких.
— Договорились, богатырь, — дав пять Игорьку, произнесла. — Бабуль, я ушла!
— Аккуратней смотри, и не задерживайся! По телевизору передавали, что маньяк завелся.
Ох, уж эти телевизоры…
— Простите, но мы не можем вам дать эту книгу. У вас просрочка по прошлой, — ответила я мужчине, настоятельно требующего книгу по «Рекордам Гиннеса».
— Прелесть, послушай, — развязно начал говорить этот представитель мужского пола, — мне нужна эта хреновина. Позарез! — рукой провел у горла, показывая как сильно нуждался в несчастной.
Щас прям! Так я ему и дала книжку! Хапуга! Он мне еще прошлую не вернул! А деньги за нее, простите, кому платить? Мне? Вот, твердила мне Алевтина Георгиевна, чтобы сомнительным личностям не выдавала, а я добрая душа… Держите, пожалуйста!
— При всем уважении, — довольно вежливо отозвалась, — но таковы правила. Или верните книгу, или заплатите за нее.
— Тьфу ты! Сколько?
Озвученная сумма повергла мужика в шок. Кашлянув, он почесал затылок.
— А когда принести нужно?
— Принести нужно было еще три дня назад. Теперь вам нужно заплатить за просроченные дни.
— Сколько?
На сей раз он спокойно выдохнул и даже улыбнулся, демонстрируя зубы явно нуждающиеся в стоматологе.
— Ну это, девонька, еще по-божески! До свидания!
— Всего доброго.
— И что за цены у вас такие? Небось себе откат делают! — бормотал он, уходя.
И ничего мы себе не брали. Мы, библиотекари, — народ честный! А цены у нас, между прочим, на порядок меньше, нежели в магазине.
Остаток рабочего дня прошел менее сумбурно. Посетители были добропорядочные и вежливые, а также тихие. Отчего-то многие, как только заходили в библиотеку, тут же начинали говорить на тон тише. Работа, не сказать что не пыльная, но была мне по вкусу. В окружении книг, уюта и тепла, я чувствовала себя в своей стихии. Особенно, когда поступал вечер. За окном темнело, а режущий свет в глаза можно было выключить, оставив включенными несколько настольных ламп.
— Молодой человек, мы через десять минут закрывается, — предупредила юношу, увлеченно скатывающего задачи из учебника с громким названием «решебник».
— Мне тут чуть-чуть осталось, — пробубнил, так и не оторвавшись.
Хмыкнув, потопала дальше. Все тихо-мирно, как и пристало царству книг. Выключив свет в конце зала, вышла. Учебник уже лежал у меня на вахте, а парня не было. Время на часах показывало шесть часов вечера. Библиотека официально закрыта! Выключив ненужный свет, плюхнулась в удобное кресло, что сюда любезно притащила Алевтина Георгиевна, и взяла в руки книгу, дабы скоротать время в компании Шарлотты Бронте и ее героев, но звук мобильника нарушающего замогильную тишину, разрушил мои планы.
Фролова.
Что стряслось у нее? Опять небось куда-то влезла…
— Алло, — ответила на звонок.
— Дунька, ты не поверишь! — без приветствия начала трещать она.
— Это просто новость всех новостей!
— И что же такого стряслось? — равнодушно спросила, между тем поглаживая корешок книги. От жаждущей сплетен Ульки не спастись даже бегством на другую планету. Уж больно любила девица косточки перемывать.
— Синица! Синица! — заверещала она в трубку. — В гонках в столице выиграл! Прикинь! Очуметь!
Бедный Синица и не ведал, что подписал себе приговор. Фролова, кажется, была готова взять реванш.
— И что?
— Как что?! Это же мой шанс! Понимаешь?!
— Какой шанс? — устало вырвалось из меня. Ну, что она опять удумала?
— Мой! В общем, тема такая: Синица сейчас знаменитость. Охмурять его надо по-полной. Меня как с ним увидят, сразу слухи поползут, а главное — контракты! А потом, конечно, подиум, Париж, Италия, Прада, Гуччи, Дольче Габбана…
— Закатогубочкая машинка, — подсказала.
— Даа… Что? От темнота! Он мой шанс, Дунька.
— Улька, ну что ты городишь? — не была я так оптимистично настроена, как подруга. — И, вообще, с каких это пор ты клянчишь?
— Ничего я не клянчу, — обидчиво брякнула, — это другое.
— Но раньше и этого не было.
— Да, — легко согласилась Фролова. — Потому что раньше рядом тусовались одни нищеброды! Что с них взять-то?
— Можно подумать твой Синицын — потомок Рокфеллера.
— Нет, но он популярен. Сечешь?
— Уль, гонками не так много людей интересуется. Это, во-первых, а, во-вторых, он если и известен, то в узких кругах. Я сомневаюсь, что за ним по пятам ходят папарацци.
Повисла тишина. Фролова обмозговывала мои разумные доводы. Час от часу, мне приходилось подрабатывать мозгом этой сумасбродки.
— Думаешь, не ходят? — расстроено переспросила.
— Уверена, что нет.
— Но все равно, я его хочу!
И так было всегда. Сперва она придумывала небылицы, накручивала себя, затем когда кто-то разумный (в данном случае я), заверял бестию, что дескать это туфта полная и, она, разочаровавшись, бросала глупую затею.
— Слушай, Дунь, а ты вообще как после вчерашнего?
Помедлив, тихо и неуверенно обронила:
— Нормально, а ты?
— Пф-ф! Точу ножи! Чтоб бубенцы им отрезать, к чертовой матери! Я им сделаю яйца всмятку! Ой, блин, тут меня уже Эдик полчаса ждет. Опять наяривает! Ладно, я побежала. Удачки!
— Пока, — но это уже было сказано гудкам. Фролова ускакала навстречу приключениям.
Целый день ушел на то, чтобы отвлечься, чтобы сбежать от себя и мыслей, но сейчас в памяти всплывало то, что мне хотелось стереть навеки. Грубые руки. Гадкие слова с грязными ухмылками. Кричащее зыбкое заявление, обещающее скорую расправу. Озноб прошел по спине и рукам. В обычно уютной библиотеке, стало холодно.
— Глупости, — прошептала, отложила мобильник, взяла в руки книгу, открывая на нужной мне странице.
Но текст расплывался перед глазами, а буквы заплясали. Затем что-то ударило в окно. Негромко, словно хотело привлечь внимание, но не разбить его. Подпрыгнув, обернулась на звук. Ледяной ужас сковал мое тело.
Вот, он конец. Он пришел за мной.
Глупость не мой удел, и мне хватило ума, дабы не переться полюбопытствовать, кто там такой храбрый стучался в окно.
Стрелой слетела с кресла, галопом побежала в кладовку, чтобы за секунду натянуть куртку и прихватить сумку. Хлопок двери, раздался
