прибил, – велел Вайтинагри охранникам из экипажа сопровождения.
Часть 2. Небесный Дракон. Глава 12. Солнце спит, на небе месяц
В замке мрачного Роя на руках отнесли в тронный зал, усадили в кресло, а под ноги подложили подушку. Пришёл врач и стал накладывать повязки с какой-то жгучей мазью, уверяя, что это самое действенное от ожогов. Рой дёргался и громко проклинал местную карательную медицину. Впрочем, минут через пять правда стало легче. Драконианец хотел уйти в башню полежать, но Жокдру заявил, что велено ждать.
Вайтинагри появился в том же дорожном костюме, в котором ездил на неудачную операцию.
– Ваше Поссешство, вы не ранены? – испугался секретарь.
Правитель глянул на свежие пятна на груди.
– А, нет, я с допроса, пришлось поторопить одного упрямца, – буднично сообщил он и обратился к Рою. – Как самочувствие?
– Да пошли вы, – процедил драконианец сквозь зубы и отвернулся.
Вайтинагри хмыкнул и ушёл переодеваться. Вернувшись, он спросил у секретаря, есть ли новости от отрядов.
– Детей и стариков уже развезли по приютам, каторжников передали на этап, ссыльные пока ждут дополнительные повозки, – скороговоркой отчитался Жокдру.
– Это ты про что рассказываешь? – поднял голову Рой. Секретарь и ухом не повёл, но правитель повернулся.
– Всё, успокоился?
– Да пошли вы.
– Можно я ему врежу? – спросил Жокдру.
– Не мешай нашему идеалисту страдать от несовершенства мира. Представляешь, он требовал помиловать тех, кто чуть не сжёг меня, его и перебил половину охраны. Как драконы вообще не вымерли с таким отношением к жизни? Или только нам не повезло с экземпляром? Как точно жрец его охарактеризовал, во всех смыслах зелёный. Кстати, всё забываю спросить, тебе лет-то сколько по среднегалактическому?
– Не ваше дело.
– Не больше пятнадцати?
– Двадцать один.
– Сколько? Почему тогда ведёшь себя как неуравновешенный подросток? В твоём возрасте я уже целой планетой управлял.
Среднегалактическая шкала возраста помогала сравнивать представителей разных рас, ведь как скорость развития организмов, так и продолжительность года на планетах различалась. Хотя многие учёные и психологи утверждали, что текущие коэффициенты недостаточно учитывают особенности созревания и разницу воспитания, в быту шкала работала неплохо и к ней давно привыкли. Некоторые на вопрос о возрасте всегда называли два числа: по родному летоисчислению и среднегалактический, а отдельные расы, например, фениксы, даже чуточку злоупотребляли шкалой и отмечали день вылупления до пяти раз за обычный планетный год.
Правитель отошёл к буфету, взялся было за чайник, но передумал и вернулся к столу.
– Меня очень занимает вопрос, откуда в деревне заранее узнали про наш приезд, – негромко сказал Вайтинагри, пристально глядя на Жокдру.
– Вы думаете, они знали? – удивился секретарь.
– Уверен. У них были готовы деревянные щиты и гвозди, чтобы нас замуровать. На охрану напали внезапно и скоординированно, явно где-то во дворах ждала подготовленная группа, обычные деревенщины не смогли бы с ходу застать ребят врасплох. Похоже, информация утекла ещё накануне, иначе они не успели бы подготовиться. Ты сообщал о конечной цели Патонейру, когда его вызывал?
– Нет, конечно, только что надо приструнить дракона.
– А Глапотеху?
– Только что нужен огонь, а про деревню не говорил ни слова.
– Я их ещё проверю. Но тогда получается, что вчера точно знал о том, куда мы поедем, только ты.
– Но… Я никому не рассказывал, клянусь! – Жокдру настолько растерялся, что даже не кинулся по привычке в ноги. – И в мыслях не было! Вы же знаете, я нем как могила! Я ни за что вас не предам! Да я вчера даже не отходил никуда до ночи!
– А кто тогда заговорщикам преподнёс всё на блюдечке? Я что ли? Чем тебя подкупили? Рот разевать у палача будешь.
– Вы не предупредили, что никому нельзя рассказывать, – неохотно подал голос Рой. Он хоть и недолюбливал секретаря, но несправедливые обвинения не любил сильнее.
– Так это ты растрепал?! – Жокдру вскочил, опрокинув стул, с намерением загрызть дракона на месте. Правитель выбросил руку, секретарь затормозил перед ней как перед шлагбаумом, но продолжал кипеть. – Из-за него вы чуть не погибли! Дайте я его в клочки!..
– Сядь. Пусть сначала расскажет. Кто же убивает свидетеля до допроса.
Аргумент, похоже, подействовал больше, чем приказ, Жокдру отвернулся и сердито поднял стул.
Рой помялся, но вскоре признался, что накануне вечером старший официант, который принёс ужин, поинтересовался, «почему господин Ортус такой грустный», внимательно выслушал всё накипевшее, сочувственно кивал и несколько раз переспрашивал детали.
– Дурачок, – вздохнул правитель и продолжил таким тоном, каким разговаривают с неразумными детьми: – Разве не очевидно, что подготовка к подобной операции должна проходить строго секретно?
– Мне – не очевидно, – отрезал Рой.
– Дважды дурак. Глофип только мне прислуживает, он не стал бы просто так ужин носить, уже это должно было насторожить. Нашёл ведь перед кем душу изливать, перед официантом, тьфу. Ладно бы графу какому проболтался или барону…
– Любой официант лучше всех ваших графов вместе взятых.
– Ладно, я с тобой разберусь, когда с заговорщиками расправлюсь, пока незачем доставлять им радость. Жокдру, передай отделу «Ы», чтобы ещё проверили всех, кто был неподалёку во время утренних испытаний, отработаем и эту версию. Задержанные исполнители о пособнике в замке вряд ли знают, так что ими займёмся позже.
Вскоре доложили, что вчера поздно вечером старший официант отпросился навестить якобы заболевшую тётушку и больше ни в замке, ни в селе, где живут его родственники, не появлялся. Вайтинагри велел разведке любой ценой найти негодяя, а потом заявил, что в замке могли остаться сообщники, поэтому дракону лучше никуда не высовываться и сидеть в зале до завершения следствия.
– И ночевать здесь? – недовольно спросил Рой.
– Пожалуй, на ночь заберу с собой, так надёжнее будет.
– Вы его ещё и в спальню потащите?! – первым возмутился Жокдру. – Только не надейтесь на мою кровать, он тогда точно до утра не доживёт!
– Со мной разок поспит, места хватит.
– Ни за что! – отрезал Рой.
– Да не съем я тебя. Не волнуйся, я предпочитаю девочек, – многозначительно подмигнул правитель и обратился к секретарю: – Вот почему у его чешуи такой красивый зелёный цвет только когда смущается, а как недоволен становится слишком тусклым. Гораздо лучше смотрелось бы наоборот, а то на приёмах
