нет ничего нового! Повтор теории и требований, которые АТР опубликовали в Интернете.
— Чувак, Варнхольт, не мне тебе объяснять разницу между веб-сайтом и отправленной конкретному человеку угрозой убийства.
— Где тут, извините, угроза убийства?
— «Если же вы оставите это предупреждение без внимания, вам придется считаться с последствиями», — зачитал Клаус. — И вот еще: «Мы оставляем за собой право применять любые меры для спасения нашего вида». Яснее не скажешь!
— Чепуха! Если бы я кому-то грозил, то сделал бы это конкретнее, что-то вроде такого: «если до завтра, до 20:00, вы не оставите выкуп в один миллион евро в ячейке 111 в камере хранения на главном вокзале, то в городе прозвучат множественные взрывы».
— Звучит, будто у тебя был реальный опыт, Варнхольт!
— Уж точно более ценный опыт, чем у тебя, якобы изучавшего криминалистику. Мне очевидно, что АТР хочет привлечь как можно больше внимания СМИ. Они не террористы, чтобы там ни воображал Хинтце. Они не собираются убивать. Если бы они этого хотели, то уже давно сделали бы и тогда вместо пустых угроз рассылали бы бомбы в конвертах.
— Не террористы? А как бы ты назвал тех, кто устраивает теракты на электрических сетях и в аэропорту, а затем рассылает письма сотням людей, чтобы вызвать у них страх и ужас?
— Хватит ссориться! — вмешался Айзенберг. — Мы должны отнестись к этим письмам со всей серьезностью. Но я разделяю точку зрения господина Варнхольта: письма специально составлены расплывчато. Так пишут, когда хотят испугать, а не когда на самом деле угрожают. Как вы думаете, госпожа Морани?
Психолог наморщила лоб.
— Вполне возможно, что это попытка запугать. Наверное, в этом и была цель рассылки. Но их можно истолковать и как высказанное заранее оправдание за предстоящие преступления.
— Что вы имеете в виду?
— Упоминание самообороны, наверное, самая древняя стратегия самозащиты убийц. Посмотрите внимательнее на формулировки: «мы даем вам возможность», «придется считаться с последствиями». Это значит, что у жертвы был выбор и она в глазах убийцы выбрала смерть. В конце письма эта мысль выражена еще четче там, где речь идет о «соучастниках» и «самозащите» и о «спасении человечества». Возможно, так они хотели усилить давление на получателя. Но также можно предположить, что составитель письма тем самым, возможно, неосознанно хотел оправдаться в предстоящих преступлениях, из-за которых пострадают люди.
— Ты слышал, Варнхольт? — перебил ее Клаузен. — Будешь и дальше утверждать, что «они не террористы»?
— Это все — просто разгул фантазии! — заявил Варнхольт. — Пока ни один человек не пострадал.
— Пока, — акцентировал Клаузен.
Айзенберг внимательно посмотрел на хакера. Сложно было догадаться, что именно происходило в его круглой голове с умными глазами, но он явно чувствовал себя некомфортно. Он или симпатизировал террористической группе, или знал нечто, чего не хотел раскрывать команде. Возможно, он подозревал или конкретно знал, кто скрывается за АТР. Не исключено, что он лично был знаком с одним из членов организации, но его хакерская этика запрещала ему раскрывать имя. О том, что Варнхольт мог вести тайные делишки с АТР, Айзенберг предпочитал не думать.
Уже несколько дней он ломал голову, как быть в этой ситуации. Морани тоже заметила, что Варнхольт что-то скрывает, наверное, намного раньше, чем комиссар. Он не винил Клаудию в том, что она ничего ему не сказала, — он ценил лояльность между коллегами, к тому же у нее, по всей видимости, не было никакой зацепки, кроме безошибочного чутья. Его моральное состояние было не лучше. Если он поговорит с Варнхольтом начистоту и тот будет все отрицать, то они окажутся в ситуации, выйти из которой, не потеряв лица, будет трудно обоим. Их отношения окажутся навсегда испорченными. Поэтому Айзенберг ждал в надежде, что его сотрудник сам во всем признается. Однако этого не происходило, а ждать бесконечно долго было нельзя, поскольку главный комиссар не знал наверняка, на чьей стороне стоит член его команды. Он решил дать Варнхольту еще сутки. Если завтра до конца рабочего дня коллега не проявит инициативу, Айзенберг будет вынужден пойти на конфронтацию.
— Господин Варнхольт, как вы предлагаете нам поступить?
— Вам следует объяснить господину Хинтце, что из этой бумажки мы мало что можем выжать. Он должен или освободить нас от расследования, или включить в него на равных и предоставить нам доступ, например, к свидетелям.
— Исключено, — возразил Айзенберг. — Если мы сейчас заявим о капитуляции, то подарим ему аргументы, которых он ждет для закрытия ОСГИ. От этого пострадаем не только мы, но и директор Кайзер, который постоянно защищает нас от нападок коллег. Поэтому мы постараемся выжать из этого письма как можно больше информации.
Варнхольт вздохнул.
— Ладно. У нас есть список получателей?
— На диске ЗЕВС, в папке с допросами. Что вы намерены предпринять?
— Вполне возможно, что в нем обнаружится некая закономерность. Может быть, наш супермозг в «аквариуме» найдет там связи, которых мы не видим.
— Хорошая идея. Еще предложения будут?
— А что насчет украинского провайдера услуг? — спросил Клаузен.
— Отдел Хинтце направил украинским властям служебный запрос об оказании помощи. Но я сомневаюсь, что это что-то даст.
— Я подумал, что наш хакер-полицейский мог бы заглянуть на сервер этой фирмы. Текст ведь откуда-то поступил.
— Это незаконно, Клаузен!
— С каких пор тебе это мешает, Варнхольт?
— Мы не подвергаем хакерской атаке фирмы, которые не подозреваются в преступлениях, тем более заграничные, — постановил Айзенберг. — Мы все-таки полицейские. Кроме этого, я сомневаюсь, что нам это поможет: АТР прекрасно разбирается в онлайн-технологиях.
Он посмотрел на Варнхольта многозначительным взглядом, который тот выдержал.
— Госпожа Морани, ваше мнение?
— Я думаю, мы должны проработать мотивы преступников. В письме говорится, что они когда-то тоже были слугами этого так называемого комплекса, поэтому члены АТР, возможно, ученые или IT-специалисты. Идея с анализом списка адресатов мне нравится, надеюсь, она нам поможет. По крайней мере, мы сможем понять, кого АТР считает опасным, а кого, наоборот, нет.
— Но мы же не знаем всех, кто получил письма, — вмешался Клаузен. — Мы знаем лишь тех, кто обратился в полицию.
— Верно. Но 237 получателей — внушительное число. На его основе можно сделать кое-какие выводы.
Глава 21
Сим добровольно снял наушники, когда шеф зашел к нему. Он знал, что тот вряд ли уйдет, пока не заставит его прервать работу. Но он на него не обижался, до сих пор испытывая чувство благодарности за то, что шеф разрешил ему иметь свой офис, где он мог работать в покое. Кроме этого, Айзенберг обычно обращался с ним учтиво и уважал его работу, в отличие
